Чувство принадлежности

Покинув движение неонацистов, Кристиан Пиччолини на целых пять лет впал в депрессию и стал употреблять наркотики; когда же он наконец образумился и начал рассказывать свою историю, его охватил «ядовитый стыд». Вот как он с этим справился: «От меня требовалось быть более искренним, чем я на тот момент был готов. Мне было необходимо выйти на сцену и сказать: «Вот моя уродливая изнанка, с которой я борюсь». Затем я должен был обнаружить похожую боль в других и проникнуться ею. От стыда избавляет эмпатия».

Эрик Смит, молодой проповедник из Вирджинии, испытывавший чувство стыда из-за того, что его вера и психическое здоровье пошатнулись после многочисленных случаев смерти близких, нашел поддержку у своих учеников с особыми потребностями. «Они научили меня, что главное – быть честным, – рассказывает он. – Инстинктивно я всегда стремлюсь спрятаться. Я должен этому противостоять – признать свою сломленность, неуверенность, свое страдание. Они лишены притворства: если им нравится еда, они засовывают ее в рот. Поэтому они и стали моими учителями».

Служение идеалу

Аллен Пик, член Законодательного собрания штата Джорджия от Республиканской партии, испытал такое унижение после того, как его внебрачные шалости на сайте AshleyMadison.com стали достоянием общественности, что подумывал об отставке. Но он только что предпринял целый крестовый поход с целью легализовать медицинскую марихуану в интересах пятилетнего пациента с церебральным параличом. «Мы с женой приняли сознательное решение пережить любой публичный позор, лишь бы добиться принятия закона», – рассказал Аллен. Он победил, этот закон был принят.

Джон Смит, в течение многих лет сгоравший от стыда из-за убийства 40 мирных жителей в Ливии, наконец обратился к Богу, стал христианским мирским лидером и начал заниматься волонтерством, оказывая психологическую помощь нуждающимся. «Я сделал свою жизнь открытой книгой. Я говорю всем, кто хочет услышать, о том, что я сделал, и о своих сожалениях. И я провожу четыре встречи в неделю с ветеранами; я не могу этим насытиться».

От стыда, печали и страха, от преодоления собственного сопротивления до принятия нелицеприятных фактов о своей ситуации – первый инструмент трансформации состоит в том, чтобы определить обстоятельства, в которых вы находитесь, и принять эмоции, приходящие с этим новым состоянием. Следующий инструмент может показаться еще более сложным для освоения, но именно он является тем единственным подходом, которого, как представляется, люди жаждут больше, чем любого другого.

Глава 8

Отмечайте ее

Превратите изменение в ритуал

Одним из неизбежных следствий нелинейной жизни является то, что жизнь, ну да, нелинейна. Это означает, что она бесструктурна, неустойчива, преходяща, изменчива. Такая свобода может быть прекрасной, когда вы чувствуете себя застрявшим или несчастным, подавленным или измотанным. Вы можете просто отступить, перестроиться и перезарядиться.

Но иногда, особенно когда вы находитесь в разгаре серьезных жизненных изменений, такая текучесть может быть просто ошеломляющей. Хватит всей этой непредсказуемости; дайте мне что-нибудь определенное, на что можно опереться! Когда это происходит, оказывается, что люди обладают замечательной способностью создавать свое собственное устойчивое основание. Они изобретают новые методы, чтобы себя успокоить, собирают памятные вещи, чтобы напомнить себе о том, что потеряно, проводят церемонии, чтобы оплакать прошлое.

Они создают ритуалы.

Ритуал – слегка устаревшее слово. Оно ассоциируется с затхлыми помещениями, устаревшими обычаями, неудобной одеждой. О боже, только не еще один молитвенный круг. Но один последовательный вывод проекта «История жизни» заключается в том, что именно в те моменты, когда люди чувствуют себя наиболее неприкаянными, они часто обращаются к ритуальным действиям, многие из которых придумывают самостоятельно. Они поют, танцуют, обнимаются, очищают организм, делают татуировки, натираются скипидаром, прыгают с парашютом, ходят в баню. В мире без границ ритуалы служат демаркационной линией. Во времена наводнений ритуалы становятся плавсредством.

В периоды смены формы ритуалы придают форму.

«Я обдумывала этот шаг десять лет»

Маргарет Паттон родилась в семье, заслуженно пользующейся неоспоримыми привилегиями и обладающей безусловным авторитетом. Ее прапрадедом был Джордж С. Паттон-старший, полковник Конфедерации в годы Гражданской войны. Ее дедом был Джордж С. Паттон-младший, знаменитый генерал времен Второй мировой войны, руководивший вторжениями в Северную Африку и Сицилию и возглавивший Третью армию, победоносно прошедшую через Францию и Германию после высадки морского десанта в Нормандии. Ее отцом был Джордж С. Паттон IV, генерал-майор, участвовавший в Корейской войне, Вьетнамской войне и холодной войне.

«Я всегда думала, что выйду замуж за офицера, у меня будет куча детей и я буду много путешествовать», – рассказывает она.

Но Маргарет обладала бунтарской натурой. Когда ее семья летела первым классом, она «отказалась там сидеть и перешла в заднюю часть самолета, где летели реальные люди». После того как родители познакомили ее с подходящим офицером на скачках «Кентукки Дерби», она «сбежала из ВИП-ложи, чтобы смешаться с толпой». Ее выгнали из школы за то, что она покуривала травку.

«Я вела двойную жизнь, – продолжает она. – Я восставала против денег, в изобилии водившихся в моей семье. Против девиза, который все мы впитали с детства: “Кому много дано, с того много взыщется” (Выражение из Евангелия от Луки, гл. 12, ст. 48. – Прим. пер.), против последствий нашего участия в войне во Вьетнаме. Но всякий раз, когда я говорила, что хочу сбежать, мне всегда отвечали: “Ты, черт возьми, принадлежишь к роду Паттонов. Твоя кровь тебе не позволит”».

Когда Маргарет исполнилось 18, ее соседка-первокурсница в Беннингтонском колледже начала посещать католическую школу при общине бенедиктинских монахинь в Вифлееме, штат Коннектикут, под названием аббатство Регины Лаудис. В один из выходных они пошли туда вместе. Вяло исповедовавшая протестантизм Маргарет была заинтригована царившей там атмосферой обособленности, духовности и усердия.

Она вернулась летом на более длительный срок. Однажды ночью основательница монастыря, госпожа аббатиса Бенедикт Дасс, попросила ее о встрече. Мать Бенедикт объяснила, что на следующий день, 27 августа, монахини проводят церемонию в ознаменование освобождения материнского аббатства в Жуаре, Франция, от нацистов в 1944 году. Именно это событие, как объяснила настоятельница, и вдохновило ее основать общину в Коннектикуте в знак глубокой признательности к американским войскам. Мать Бенедикт попросила Маргарет поднять на церемонии американский флаг.

Имея в виду свое двойственное отношение к американским военным, Маргарет возразила. «Не думаю, что вы выбрали подходящего человека», – сказала она.

«Я действительно нашла самого подходящего человека, – сказала настоятельница. – Вы этого не знаете, но наш орден жизнью обязан вашей семье. Ваш дедушка руководил солдатами, освобождавшими наше материнское аббатство. Без него нас бы здесь просто не было».

Маргарет стояла как громом пораженная. «Это был один из самых знаменательных