Впереди забрезжила зелень — не Океан, потому что до Океана было так далеко, но зелень тел, покрытых тонкой скользкой кожей. Их очень много, сосчитала для нее тьма. И они все умрут, рассыплются в прах под мечами славных воинов союзного войска... и восстанут из мертвых, потому что не нужны ни Океану, ни Инифри.

Здесь они и остановились.

— Разбей магический сосуд, — снова запело эхо. — Зажги огонь. Разбей магический сосуд. Зажги огонь.

Шербера оглянулась через плечо на Номариама, стоявшего рядом с ней — тень в тени, сила и имя во мраке. Он тоже слушал эхо и тоже слышал эти слова.

Земля вдруг стала каменным полом, а небо — расписным узорчатым потолком, сложенным из ярких голубых камней. Под самым потолком кружились, глядя вниз, драконы. Она, Шербера, стояла посреди огромного пустого зала в каменном доме — храме Инифри, а вокруг нее, на равном расстоянии друг от друга, как ряды воинов в карее, стояли большие глиняные кувшины высотой в человеческий рост.

— Разбей сосуд, — пело эхо. — Зажги огонь.

Стоящие вокруг кувшины рассыпались, превратившись в прекрасных женщин-акраяр. Они были одеты в длинные одежды ослепительно белого цвета, эти женщины, и каждая из них была окружена своими мужчинами: воинами с занесенными для удара мечами, магами, готовыми сотворить магический щит.

— Разбей сосуд, — пело эхо. — Зажги огонь.

Шербера знала, что видит и слышит. Это было пророчество — и за их спинами внимали ему все маги союзного войска, и шептались, называли ее имя, удивляясь тому, почему и она здесь... и одновременно зная, почему.

Драконы кружились все ниже и ниже над замершими в неподвижности акраяр. Их пасти открылись, чтобы выдохнуть пламя, напряглись, неся тяжелые тела, кожистые крылья...

Как будто удар грома раздался снаружи, и земля под ногами задрожала.

Дверь в темницу открылась, впуская внутрь четверых разъяренных мужчин, и удар магии, нанесенный Олдином, расшвырял всех стоящих у алтаря в разные стороны.

ГЛАВА 23

Сэррет смеялся, когда они выводили его из подземелья. Он знал, что никто из господ Шерберы не посмеет тронуть его и пальцем, если не хочет пасть замертво от руки Инифри, и смеялся так открыто и так уверенно, будто все происходящее вокруг было не более чем шуткой, а он — главным шутником.

Даже когда его заковали в цепи и приковали к столбу посреди площади: раздетого догола, какой была Шербера, с меткой от змеиных зубов на шее как свидетельством его предательства и бесчестья, — он вскинул голову в небо и громко смеялся.

— Ты будешь казнен, когда вернется второй дракон, — сказал Тэррик.

— Вы все умрете, когда вернется второй дракон, — ответил Сэррет и снова засмеялся.

Змеемаги же дрожали, падали ниц в истоптанный и грязный снег у ног фрейле и молили о пощаде. Они бы не дали убить избранницу сына Хирииши. О нет, они никогда не посмели бы навлечь на себя гнев Хвостатой матери, и с-смотри, гос-сподин, ведь на наших шеях нет метки, видиш-шь? Мы хотели увидеть пророчес-ство, но не с-смерть.

Прэйир и Фир были за то, чтобы отсечь желтолицым людям головы сразу же, как они перестанут шипеть и ползать на снегу, но Шербера не позволила. На них не было меток, а значит, они не лгали. Как скоро закончатся их жизни, пусть решает Инифри. С нее хватит смерти, особенно теперь, когда впереди ее так много.

— Но я сама хочу убить Дшееш.

Она была все еще грязная, голодная и уставшая, и сидела на руках Фира, закутанная в его кофз в ожидании, пока слуги Тэррика наполнят горячей водой ванну, но в сердце уже жила месть.

Фир рассмеялся, и даже Прэйир хмыкнул, услышав эти слова.

— Шербера, линло, ты даже нам не оставила шанса отомстить за тебя. Все приспешники этого ублюдка сдохли в мучениях. Змеедевка была первой из них.

И теперь даже Олдин улыбнулся, увидев, насколько она разочарована.

Тэррик приказал магам запечатать дом самой сильной магической печатью до конца войны — тогда, если выживет, он решит его судьбу. Шербера выбралась на свет в объятьях своих господ, и, казалось, мир вокруг совсем не изменился: люди, снег, горячий воздух от очага, теплая, ждущая ее возвращения постель...

Но змеи помнили ее присутствие в той тьме. И люди и нелюди из войска видели, как умирали один за другим предатели, которые осмелились коснуться акрай самого фрейле, — и это был знак свыше. Когда Тэррик объявил, что его брат Сэррет лишен власти над войском в наказание за предательство, воины и маги южного войска без колебаний принесли присягу новому господину и поклялись защищать его ценой своих жизней.

Тэррик принял их клятвы. Их — и двух других, пришедших к городу тяжеловооруженных отрядов с севера, каждый по пять сотен воинов величиной. Новоприбывших отправили отдыхать и набираться сил. Основное войско уже строилось у стен города, устанавливало катапульты, которые прикатили на колесах северяне, точило железные перья, проверяло, как прилажены сбруи на животных, смазывало маслом кожаные доспехи, чтобы не потрескались в мороз.

За городской стеной тоже кипело оживление. В больших котлах на огне в доме, который когда-то служил общественной столовой, булькал яд, укладывались в связки и загружались на повозки стрелы, копья и болты, целители готовили мази, бинты, травы и шовные нити. В кухнях повара пересчитывали окорока и мешки с крупами и покрикивали на мальчишек, разливающих в огромные бочки у стены принесенную из городского колодца воду. Дело находилось каждому.

Шербера помылась, и ловкий мальчишка — она с удивлением узнала в нем того, кого Олдин спас от лихорадки — принес ей трапезу. Он был одет в чистую одежду и умыт, выглядел страшно довольным своей новой обязанностью и сразу же сообщил Шербере, что досталась она ему не просто так, а за заслуги лично перед господином.

— Я теперь буду жить здесь, в доме, и мне не придется больше спать в палатках воинов, Шерб. А еще — смотри, — мальчишка показал ей, — у меня есть кинжал. Нерпер дал его лично мне, а потом, может быть, он даст мне меч, как воину, и я тогда... — он услышал шаги в коридоре и спохватился, — ой, я же забыл сказать, что господин скоро к тебе придет! Я побежал!..

Тэррик вправду появился