— В ваших, — категорично заявил писатель. — Альваро ведь из-за вас сюда приехал.

Маркиз впервые отвел глаза — правда, всего на секунду, а когда снова посмотрел на Ортигосу, то уже вернул самообладание, хотя явной неприязни не скрывал.

— Я не понимаю, о чем вы. — И он повернулся, намереваясь продолжить путь к конюшне.

— Я знаю, что вы обращались к Гриньяну с просьбой выдать вам триста тысяч евро. Это огромная сумма. Юрист позвонил Альваро, и тот счел ситуацию достаточно серьезной, чтобы приехать в Галисию лично.

Сантьяго снова посмотрел в сторону и поджал губы, ведя себя почти как ребенок. Было очевидно, что маркиз не привык отчитываться перед окружающими в своих действиях, и такой поворот ему определенно не нравился. За свою карьеру преподавателя Мануэль не раз сталкивался со строптивыми студентами и знал, как себя вести. Втайне испытывая удовольствие, он отчеканил:

— Смотрите мне в глаза!

Маркиз повиновался, прожигая писателя взглядом за то, что тот заставляет его пережить такое унижение.

— Альваро приехал сюда и, разумеется, денег не дал. Я хочу знать, для чего вам потребовалась такая сумма.

Поджатые губы Сантьяго растянулись в презрительной ухмылке. Он громко фыркнул, выражая свое презрение.

— Это не ваше… — Тут маркиз осекся и, не закончив фразу, прикусил губу.

— Да, как вы уже и сами поняли, теперь это мое дело, — спокойно ответил Ортигоса.

Его собеседник обреченно вздохнул:

— Ну что ж… — Сантьяго торопливо выплевывал слова, словно стараясь поскорее завершить этот неприятный разговор. — Мне были нужны деньги, чтобы купить коня. В прошлом году Альваро согласился увеличить количество лошадей, рассматривая их как инвестиции. Гриньян знал об этом и в течение нескольких месяцев занимался пополнением конюшни. Несколько дней назад мне представилась возможность заключить хорошую сделку — приобрести скаковую лошадь, но ответ нужно было дать быстро. Я обратился за деньгами к брату, однако из-за предыдущей неудачной покупки Альваро перестал доверять моим суждениям и отказал. Вот и всё.

— И он приехал лишь затем, чтобы сообщить, что не даст денег?

— Я понятия не имею, почему брат принимал те или иные решения. Думали, я смогу вас просветить насчет этого? У Альваро было немало деловых встреч, и он никогда не предупреждал о своем прибытии или отъезде. — Лицо Сантьяго расслабилось, он даже изобразил жалкое подобие улыбки. — Впрочем, вас он, похоже, тоже не ставил в известность.

Мануэль с интересом посмотрел на маркиза: оказывается, тот еще не всю смелость растерял… Интересно, насколько его хватит? Он решил проигнорировать последнюю фразу собеседника и тоже ответить колкостью:

— «Разве я сторож брату моему?»[16]

Сантьяго резко вскинул голову. Что это, тревога или негодование? Маркиз удивился или испугался, когда ему намекнули на библейский сюжет о Каине и Авеле?

Услышав крики и смех Самуэля, собеседники повернулись к дому. Катарина несла мальчика на руках, а за ней шли Элиса и Висенте с охапками цветов, которые погрузили в открытый багажник пикапа. Малыш снова пронзительно заверещал:

— Дядя! Дядя!

И начал вырываться из рук тети. Катарина подошла к тропинке и поставила ребенка на землю. Тот помчался к Мануэлю и Сантьяго. Маркиз широко раскинул руки, собираясь обнять мальчика, но тот пробежал мимо него и обхватил ноги писателя. Ортигоса в замешательстве уставился на Самуэля. Он был тронут, однако ситуация сложилась неловкая. Сантьяго выпрямился и погладил племянника по затылку, но малыш не обращал на дядю никакого внимания. Тогда маркиз направился в сторону дома. Проходя мимо жены, он наклонился к ней и что-то тихо сказал. Катарина опустила голову и молча последовала за супругом. Мануэль не расслышал слов Сантьяго, а вот Элиса и Висенте могли. Они обменялись взглядами. Мать Самуэля принялась возиться с цветами, а ее спутник подошел к пикапу и так сильно хлопнул дверцей, что все вздрогнули и посмотрели на него, включая маркиза.

Писатель поднял малыша, обнял и начал болтать с ним, одновременно ощущая напряжение, повисшее в воздухе. Сантьяго уже скрылся из виду, но остальные не торопились уходить. Катарина замерла на тропинке, словно раздумывая, подойти к Мануэлю или присоединиться к Элисе и Висенте. Прошло несколько секунд, которые показались Ортигосе вечностью. Наконец жена маркиза нерешительно двинулась в его сторону. Подойдя ближе, она сделала вид, что поправляет волосы, тогда как на самом деле смахнула слезы. Влажные глаза ее выдавали.

— Добрый день! — сказала Катарина, протягивая Мануэлю маленькую крепкую руку с коротко стриженными ногтями, покрытыми облезшим зеленым лаком. Невысокого роста, плотно сложенная, но не полная, загорелая, что свидетельствовало о привычке работать на свежем воздухе. — Меня зовут Катарина. Мы уже виделись в офисе Гриньяна, но не познакомились…

— Очень приятно, — ответил Мануэль, одной рукой держа мальчика, а другую протянув маркизе.

— Жаль, что меня не было, когда вы осматривали оранжерею. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше? Висенте сказал, у вас голова закружилась…

Ортигоса развел руками:

— Сам не понимаю, что это было.

Катарина улыбнулась. Похоже, она была рада отвлечься от того, что только что произошло.

— Неудивительно. Жара, повышенная влажность, сильный аромат цветов… Вот организм и не выдержал.

— Ваши гардении просто восхитительны. — Писатель указал на пикап. — Вы их продаете?

— Да. — В голосе маркизы звучала гордость. — Большинство наших клиентов — парфюмеры и садоводы, но иногда мы поставляем букеты для особых случаев. Например, эти цветы отвезут в поместье моих родителей — в эти выходные там будут играть свадьбу. Мне нравится заниматься гардениями. — Катарина замолчала, и лицо ее омрачилось. Бросив взгляд в сторону дома, она добавила извиняющимся тоном: — Сантьяго против того, чтобы я работала.

Мануэль понимающе кивнул. Висенте завел пикап, и это стало сигналом к окончанию разговора.

— Нам пора. — Жена маркиза протянула руки к Самуэлю, и тот доверчиво к ней потянулся. — Надеюсь, вы еще к нам заедете. По утрам я всегда в оранжерее.

— Возможно, я вас навещу.

Ортигоса наблюдал за тем, как вся группа погрузилась в машину. Элиса и ее сын помахали писателю, когда пикап проезжал мимо. Мануэль проводил автомобиль взглядом. В усадьбе стало тихо. Солнце стояло высоко, а легкий ветерок шелестел листьями. Застигнутые врасплох неожиданной для сентября жарой, птицы молчали. Ортигоса вытащил из кармана телефон и набрал номер Гриньяна. Ему ответил сонный голос юриста. Часы показывали четыре — вероятно, звонок прервал послеобеденную сиесту. Мануэлю было на это плевать.

— Я только что говорил с Сантьяго. Он не стал отрицать, что просил у Альваро денег. Сказал, что хотел купить коня. А еще что вы были в курсе проекта по увеличению количества лошадей в имении.

— Так… Погодите минутку, я соберусь с мыслями… —