шерсти выросли длиннее остальных, придавая песику растрепанный вид, словно его шкуру наэлектризовали. Из пасти собаки выглядывали клыки, но, присмотревшись, Ортигоса понял, что челюсти неплотно прилегают друг другу и зубы упираются в губу. Пес выглядел совершенно несчастным, и если б не жаркая погода, можно было подумать, что он мерзнет, потому что его трясло. Мануэль не сразу сообразил, что пес просто напуган.

— А это Кофеёк. Он выделяется из общей массы.

— Кофеёк?

Торчащая во все стороны жесткая шерсть и правда напоминала по цвету кофе с молоком. Но писатель удивился не столько кличке, сколько тому, как этот песик оказался среди породистых собак.

— Альваро год назад подобрал его на дороге. Как и следовало ожидать, бирки на нем не было, поэтому решили оставить его здесь. Кофейку повезло: его даже в приют не взяли бы. Никому не нужна собака, от которой не дождешься хорошего потомства.

Ветеринар открыл клетку, и песик встряхнулся и медленно поднялся на ноги, но с места не сдвинулся.

— Иди сюда, Кофеёк! Не бойся!

Щенок, высовывая язык, не торопясь подошел поближе и остановился. Мануэль вытянул руку. Собачка вздрогнула, затем наклонила голову.

— Похоже, несчастное создание часто били. Он доверял только Альваро, — сказал ветеринар, оправдывая поведение Кофейка.

Писатель продолжал держать руку вытянутой. Пес постепенно приблизился, и его мордочка наконец коснулась ладони Ортигосы, но собачка явно робела, поэтому Мануэлю приходилось тянуться, чтобы ее приласкать. Он гладил пальцами маленькую мохнатую головку. Хотя на первый взгляд Кофеёк выглядел совершенно нормально, писатель заметил, что позвонки его выступают, а бока очень впалые.

— А что у него с задними лапами?

Ветеринар пожал плечами:

— Да у малыша целый букет проблем. Недостаточное питание, задержка в развитии с самого детства… Полагаю, ему года два или три, и я подозреваю, что до того, как песик оказался у нас, он не мог двигаться. У Кофейка были кишечные паразиты, и хотя я сразу же начал лечение, с такими вещами быстро не справиться. В любом случае сейчас он выглядит лучше. Видели бы вы, каким заморышем был он, когда Альваро его привез.

Мануэль перестал гладить собаку и положил руки на колени. Кофеёк осторожно приблизился и обнюхал писателя. Не спеша и стараясь не касаться кожи незнакомца сухим носиком, он исследовал ладони, пальцы и запястья Ортигосы, обдавая его жарким дыханием. Затем поднял голову и уставился на Мануэля темными влажными глазами, проникающими в самую душу. И в этот момент писатель понял, почему Альваро подобрал этого пса. Возможно, в этой жизни еще есть за что цепляться…

— Ты маленькое чудо, — прошептал растроганный Ортигоса.

— Что, простите? — переспросил ветеринар. Он уже успел отойти в дальний конец коридора. Видимо, ему не терпелось покинуть конюшню.

— Кто дал ему имя?

— Полагаю, что Альваро…

— Вы, наверное, торопитесь, а я вас задерживаю…

— Вообще-то, я уже уходил, когда вы приехали, но ничего страшного…

Мануэль не двинулся с места.

— Последний вопрос, — сказал он и замолчал.

Уловка сработала. Ветеринар с вопросительным выражением на лице подошел поближе и, предчувствуя, что речь о чем-то важном, угодливо произнес:

— Конечно.

— Вы видели Альваро в тот день, когда он погиб?

— Видел. В полдень, я как раз уходил.

— Наверное, он хотел поговорить о лошадях Сантьяго?

— Нет, он спросил меня, как чувствует себя Кофеёк. Когда я покидал поместье, то посмотрел в зеркало заднего вида и обратил внимание, что Альваро направляется в сторону конюшен. Он всегда так делал, когда приезжал.

Писатель кивнул, не отрывая глаз от собаки.

— Спасибо большое, не смею вас задерживать. Идите, а я еще немного побуду здесь.

— Я к вашим услугам. Если еще что-то понадобится или возникнут вопросы, звоните без колебаний, мой номер есть на доске у входа. — Ветеринар пошел по направлению к центральному проходу, но вдруг остановился, а затем сделал несколько шагов назад. — Пожалуйста, перед уходом убедитесь, что закрыли клетку Кофейка. Дон Сантьяго терпеть не может, когда песик бегает по имению. Если только…

Мануэль кивнул:

— Конечно.

В конюшне воцарилась тишина. Охотничьи собаки привыкли к присутствию Ортигосы и успокоились. Со стороны главной аллеи донесся звук работающего двигателя автомобиля, он постепенно стихал. Тишину жаркого почти летнего дня нарушало лишь дыхание и фырканье лошадей да скрип досок под их могучими телами.

— Кофеёк… — прошептал писатель. Пес осторожно вильнул хвостиком, словно боясь преждевременно радоваться. — Ты и не знаешь, каким сюрпризом для меня стал.

Ортигоса чувствовал, как оттаивает его сердце, и немного расстроился, когда песик отошел от него. Но собачка не сбежала, а, словно маленький спутник, держалась на определенной дистанции.

— Хочешь прогуляться? — Мануэль говорил негромко, словно боясь испугать Кофейка, и улыбнулся, поймав себя на этой мысли.

Щенок завилял хвостом в подтверждение того, что идея ему нравится, но с места двинулся, только когда писатель пошел по проходу. Тот направился в сторону входной двери, постоянно оборачиваясь, дабы убедиться, что песик следует за ним, и остановился на пороге, оглядываясь, чтобы решить, в какую сторону идти. В этот момент на дороге, которая огибала домик смотрителя и вела к двум другим въездам в поместье, показался автомобиль и повернул на главную аллею. Красный «Ниссан», который Ортигоса уже видел накануне, двигался уверенно и быстро. У Мануэля снова возникло ощущение, что сидевший за рулем человек был удивлен, что видит его здесь. Машина замедлила ход и, проехав мимо входа в конюшню, остановилась.

Писатель терпеливо ждал, только бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что пес рядом. Из автомобиля вышел мужчина и направился к Ортигосе, на ходу протягивая руку.

— Дон Мануэль, возможно, вы меня не помните, но мы виделись на похоронах. Меня зовут Даниэль Москера, я управляющий винодельни. Я надеялся, что удастся познакомиться с вами. — Новоприбывший наконец отпустил ладонь писателя. — Дон Сантьяго сообщил, что вы уехали, поэтому я и удивился, когда увидел вас здесь вчера. Это был для меня сюрприз.

— Давай перейдем на «ты», — предложил Мануэль.

— Конечно. — Управляющий улыбнулся и снова вцепился в кисть писателя, на этот раз обеими руками.

Такое рвение огорошило писателя. Между тем Даниэль продолжал:

— Я рад, что ты задержался. — Он сделал пару шагов по направлению к машине и обернулся: — Останешься в Галисии?

Подобная прямолинейность развеселила Мануэля.

— На какое-то время.

Москера смотрел на Ортигосу, прищурив глаза и явно что-то обдумывая. Поразмыслив, он вдруг кивнул и спросил:

— Ты сейчас занят?

Писатель вспомнил, что пытался решить, в какую сторону двигаться. Он огляделся вокруг, затем махнул в сторону Кофейка, который робко вильнул хвостом.

— Нет.

Даниэль улыбнулся.

— Тогда идем. — Должно быть, он почувствовал нерешительность Мануэля, который бросил взгляд