– Вот и она! Паж, наконец-то вернувший нашего странствующего рыцаря, оторвав его от суетных забот.

– Странствующего рыцаря? – Он отходит в сторону, а я прохожу в дверь, отряхивая зонтик. Пока я сюда шла, начался дождь.

– Ага, – говорит он, берет зонтик и опускает его в бронзовую подставку в прихожей. – Так раньше называли рыцарей, которые занимаются своими делами, бродят по округе и все такое.

– И это Ник?

Он залихватски ухмыляется.

– Больше нет.

– Эван, ты парень из студенческого братства днем и оруженосец древнего Ордена ночью. Как ты с этим справляешься?

– Магия, – говорит он, кланяясь с довольной улыбкой.

Я смеюсь, но потом вспоминаю про Элис и свою двойную жизнь.

– Нет, правда. Как тебе удается врать Шарлотте каждый день о том, кто ты и что ты делаешь?

Он подмигивает.

– Врать легко, когда ты сражаешься за правое дело.

– Хм. – Я думаю про собственную ложь и ее причины – и про человека, который ради меня соврал Эвану и всему капитулу. – А не знаешь, странствующий рыцарь тут?

– Какой такой странствующий рыцарь? – перебивает насмешливый голос, доносящийся с лестницы.

– Вот он!

Ник с деланым недовольством смотрит на Эвана, опираясь на перила балкона.

– Перестань приставать к моему пажу, Эв.

Тот отступает, подняв руки.

– Конечно, мой сеньор.

Ник издает стон.

– Слушай, ты можешь перестать называть меня сеньором, как только захочешь. Пойдем, Бри. Эван, не теряй бдительности.

Эван, громко рассмеявшись, так что его голос разносится по всей прихожей, закрывает дверь.

Ник поджидает меня на верху лестницы, и я виню исключительно Элис Чен в том, в каком направлении развиваются мои мысли. Я могу думать только о том, что он выглядит, будто воплощенная в жизнь мечта из романтической комедии. Он держит руки в карманах черных джинсов, на нем синяя рубашка без воротника, подчеркивающая цвет его глаз. Обладающих мягким, непроницаемым выражением – и вглядывающихся в меня.

Когда я поднимаюсь на площадку, он наклоняет голову влево.

– Сюда.

Снаружи Ложа выглядит как замок: первый этаж воспроизводит обстановку роскошного особняка, а второй, отделанный красным, коричневым и желтым, в полной мере соответствует моему первому впечатлению – обстановке лыжной базы. Полы из сосновых досок, на которых видна природная текстура деревьев с сучками и изгибами, а тяжелая парча покрывает стены между дверьми, из-за чего этаж кажется теплым и обжитым. Откуда-то доносится музыка, достаточно громкая, чтобы подсвечники подрагивали.

Открывается дверь, и из нее появляются Фелисити и Расс, и их тихие смешки наполняют коридор. Когда эти двое замечают наше приближение, лицо Фелисити краснеет в цвет ее волос.

– О! Привет-привет! – Она машет нам одной рукой, другой отбиваясь от липнущего к ней Расса. Она выглядит умильно смущенной, в то время как Расс явно сияет. Не знаю, сочувствовать им или смеяться.

Ник спрашивает без тени растерянности:

– Фелисити, как ты себя чувствуешь?

Расс наклоняется к ней, уткнувшись носом в шею.

– Ага, Флик, как ты себя чувствуешь?

Его глаза становятся огромными, как блюдца, когда она отталкивает его – пожалуй, чересчур сильно. Он отлетает в сторону настолько резко, что на секунду повисает в воздухе, прежде чем приземлиться на согнутые ноги у противоположной стенки.

Она в ужасе вскрикивает и извиняется, Расс безудержно смеется, едва выговаривая слова:

– Такого ответа тебе достаточно, Ник?

– Я и сама могу ответить, спасибо! – Фелисити подходит к нам, стараясь выглядеть как можно внушительней. – Я в порядке, Ник, спасибо, что спросил. Просто… – Она оглядывается на своего оруженосца, который уже выпрямился и теперь широко улыбается, – еще не совсем привыкла к новой силе.

– Я тоже, – добавляет Расс, подходя к нам.

– А у Ламорака, как мы выяснили, вспыльчивый нрав, – добавляет Фелисити. – Не лучшее наследие в мире.

– Вы в порядке? – Ник поднимает бровь. – Не ссоритесь, нет?

– Нет. – Фелисити краснеет. – Не совсем…

Ник открывает рот, видит, что Расс едва сдерживает смех, а его щеки заливает румянец.

– Увидимся внизу за ужином.

– Ага! – Расс обнимает своего наследника за плечи.

Двое быстро спускаются по лестнице, а Ник жестом показывает мне идти дальше. Мы останавливаемся у комнаты номер 208, и он достает из кармана ключ.

– Я никогда здесь не был, но папа придержал эту комнату для меня.

– Почему ты не пользовался ей?

Он пожимает плечами, толкая дверь.

– Если бы я жил здесь, это восприняли бы как некое заявление.

Я собираюсь спросить, что он имеет в виду, но вид его спальни и осознание того, что это и есть место, где он предлагал поговорить, временно лишает меня дара речи.

Комната достаточно просторна, чтобы в ней свободно разместились двуспальная кровать, тумбочка, шкаф с выдвижными ящиками, деревянный стол и при этом осталось достаточно места – о моей комнате в общежитии такого не скажешь. Интересно, все ли комнаты в Ложе выглядят одинаково? Наверное, те, что принадлежат другим членам Ордена, не украшены сине-белыми полосками и предметами на морскую тематику, включая коврик в форме якоря у кровати.

Лорд Дэвис явно ездил в Bed Bath and Beyond[8].

Ник закрывает дверь за мной. Я прохожу вглубь и понимаю, что у наших комнат есть кое-что общее: они выглядят так, будто в них не живут. В его комнате нет никаких личных вещей.

Когда я поворачиваюсь, чтобы поделиться с ним этой мыслью, я оказываюсь в его объятиях, и меня окутывает запах кедра и кондиционера для белья. У него такие большие ладони. Они такие горячие. Уткнувшись лицом в мою шею, он шепчет:

– Эта тварь собиралась убить тебя прямо у меня на глазах. Я мог думать только о том, что это моя вина, что я тебя в это втянул.

Когда я слышу тревогу и вину в его приглушенном голосе, слезы щиплют глаза. Непроизвольно мои руки тоже обнимают его.

– Забавная история, – отвечаю я, пытаясь разрядить напряжение. – А я винила себя за то, что тебя втянула.

Когда он смеется, мышцы его спины напрягаются под моими пальцами.

– Ну ладно, я первый это сказал.

Я улыбаюсь ему в плечо. Мои «совершенно беспричинные» реакции внезапно кажутся совершенно логичными.

Ник поднимает голову. Его глаза скользят по моему лицу, по зажившей щеке, по груди.

– Ты уверена, что в порядке? – Его левая рука замирает в воздухе рядом с моей талией, пальцы легко касаются хлопковой ткани, которая скрывает ушиб, ставший темно-фиолетовым и черным. Затем он будто осознает, насколько близко его пальцы оказались к другим частям моего тела, и отступает назад. Мы оба неловко опускаем руки.

Я потрясена тем, что он знает, где находится ушиб. Он был настолько