— Такое случается, когда имеешь дело с анархистами.

— Они позвонили в полицию? — спросила Джен.

— Кто-то позвонил клиенту, — ответилаМэнди. — Известил о партии поддельного товара. Но прежде, чем сообщить вполицию, большие боссы из правления решили проверить обстановку на месте ипослали своего менеджера. Грега Харпера.

— Твоего начальника, — дополнил я. — И когдаон их увидел, то понял, что имеет дело с подделками, которые лучше оригинала.

Мэнди хихикнула.

— Да, но офисная крыса вроде него понятия не имеет, какразбираться с такими проблемами. Ему потребовалась уличная экспертиза на месте:он позвонил мне и поручил этим заняться.

— А ты позвонила нам с Джен, — продолжил я.

Заговорил Футура Гарамонд, его шоферская кепка подпрыгивала.(На ней был изображен классический силуэт обнаженной девушки, какие можновидеть на брызговиках восемнадцатиколесных трейлеров, и мне подумалось, что длянего это едва ли прошлый год.)

— К тому времени мы поняли, что происходит, и принялирешение перевезти обувь из города в другое место, пока все не утрясется. НоМэнди появилась, когда мы готовились к транспортировке. Кое-кто ударился впанику.

Он и Уикерсхэм наградили лысого недовольными взглядами.

Тот пожал плечами и ответил:

— Думать было некогда, пришлось импровизировать.Оставил обувь, занялся Мэнди. Все было сделано в лучшем виде.

— Значит, это ты похитил Мэнди, — сказала Джен.

— Я же сказал, это была импровизация.

Я повернулся к Мэнди.

— Но когда ты успела договориться с ними?

В моем тоне звучало недоверие, хотя заключить сделку ссобственными похитителями было вполне в духе той Мэнди, которую я знал и любил.Я живо представил, как она постукивает по своему клипборду, помечая галочкойодин пункт контракта за другим.

— Мисс Уилкинс все схватывает на лету, — призналаМвади, удостоив Мэнди кивком. — Работает оперативно. Она поняла, что мыхотели избавиться от обуви, а клиент желал ее приобрести. И предложила хорошуюцену.

Еще пара пунктов — и дело будет сделано, — сказалаМэнди. — Мы закончили бы уже сейчас, не окажись вы одержимы своей маниейспасения.

— Да уж, прошу прощения… — буркнул я, и перед моиммысленным взором всплыло табло очков. Детективы-любители, увы, набрали ноль.

— Но как вы могли их продать? — воскликнула Джен,взывая к Уикерсхэм. — Они отправятся прямиком по торговым точкам!

Та с сожалением развела руками.

— Это бизнес, девочка, анархия тоже требует денег.Операция «Хой Аристой» обошлась очень дорого.

Джен медленно кивнула, выражение ее лица изменилось.

— Ну и как, это работает?

Она подалась вперед, глаза сделались большими, как удесятилетней японки из мультфильма.

— Я имею в виду пака-пака. Вы действительно придумали,как переиначивать людей?

Мвади Уикерсхэм рассмеялась.

— Не гони лошадей, девочка. Ты мне нравишься, но мытолько что встретились. И я могу даже не знать, о чем это ты сейчас толкуешь.

Джен застенчиво улыбнулась, вся так и засветившись отпохвалы, но тут Мэнди продолжила:

— Теперь стоит вопрос, что с вами делать?

Мы с Джен обменялись косыми взглядами. Меня этот вопрос тожезанимал, даже очень.

— Я уверен, клиент хочет, чтобы вы насотпустили, — сказал я, бросив взгляд на Мвади.

Она, по-прежнему раздраженно, посмотрела на меня. Ее пальцыпобарабанили по столу. Я вздохнул, припоминая данные клиента о детском труде…

Мвади прочистила горло.

— Гм… Наше дело почти завершено, — сказалаона. — И в контракте нет никакого упоминания о Хантере Браке. Или о тебе,милашка. Впрочем, как тебя зовут?

— Джен Джеймс.

И тут меня осенило — надо же, до сего момента я даже незнал, какая у Джен фамилия! Как уже говорилось, все слишком быстро вертелось.

— Ну, Джен Джеймс, мы нашли бы работу и для тебя.

— Работу? — переспросил я.

Мвади кивнула.

— У нас куча самых разных дел, находящихся в разработкеодновременно. Мы вынашиваем большие планы, а главное — сейчас обзавелись иденьгами, необходимыми для их осуществления. Вы оба в теме. Не будь это так, выбы никогда сюда не добрались.

— В какой теме? — не въехал я, поскольку так плоховрубался в происходящее, что не был уверен, на какой я планете.

Мвади поднялась со стула во весь свой увеличенный роликами«два на два» рост и стала нарезать вокруг стола круги, исполненные фации имощи, словно свивая из многоцветных нитей прожекторных лучей ткань фантастическогомира клиента, правда, в ее собственной, странной интерпретации.

— Хантер, ты ведь знаешь про пирамиду крутизны, не такли?

— А то! — Я двумя пальцами изобразил ее ввоздухе. — На самом верху инноваторы, ниже трендсеттеры, за нимипервопринявшие, а в основании потребители. Это не считая увальней, которые нижеплинтуса: валяются у подножия, как остатки стройматериалов.

— Увальни? — Она уставилась на меня сузившимисяглазами и притормозила: ее старомодные металлические ролики царапали бетон, словноногти. — Я бы их назвала классицистами. Разве это не они исполняют брейкбольше двадцати пяти лет кряду? В неизменном виде, вне зависимости от того,модно это сейчас или нет? Они не увальни!

— Ладно, классицисты, — согласился я. — Норебята, таскающиеся в мятых футболках с изображением «Кисс», точно увальни.

Она усмехнулась.

— Это я как-нибудь переживу, — сказала она ипродолжила свое текучее циркулирование. — Но пирамида в опасности. И тыэто знаешь.

— Я знаю?

— Из-за охотников за крутизной, — встряла Джен, —из-за опросных групп, исследований рынка и всего этого прочего дерьма. Они извсего на свете жизнь выжимают.

Мэнди всплеснула руками:

— Эй, полегче, они же прямо здесь!

— Это дела не меняет, — сказала Уикерсхэм. —Хантер, твоя подружка знает, что говорит. Древняя пирамида обросла базамиданных и списками электронных адресов. Ее склоны стали такими скользкими, чтона них уже ничто не удерживается. Только что-то попало в струю — раз, и оно ужепродается на каждом углу. Не успели новинку переварить, как она уже в отстое.

Разумеется, из всей этой метафорической мешанины мой мозгособо вычленил лишь то, что еще кто-то кроме моих родителей говорит о Джен како моей подружке. Трогательно.