Я повернулся и взглянул в заднее окно. Никаких признаковпогони.

— Мы оторвались.

— А как насчет остальных? — спросила Джен.

— С ними все будет в порядке, — заверила Уикерсхэм. —У них большая практика.

— Вы практикуетесь в том, как рвать когти? — неудержался я от вопроса.

— Мы знали, что у нас есть враги. У других организацийв ходу огневая или боевая подготовка, а наша в первую очередь направлена на то,чтобы не дать никакому дерьму схватить нас за шиворот. А теперь вопрос к вамдвоим: как случилось, что они вышли на нас?

— Ну, понимаете, когда мы следили за вами, я обратилсяза помощью к своей знакомой, — я прочистил горло, — из числа тех, ктоокрасил головы в пурпур. Она, как оказалось, звякнула своим приятелям, текому-то еще, в итоге кто-то из них за нами проследил.

— Так я и думала. — Мвади покачала головой. —Так и считала, что вы, ребята, такие чертовские умники.

— Это моя вина, — вздохнула Джен.

— Ничуть не больше, чем моя, — возразил я.

Джен вцепилась в руль так, что побелели костяшки, и мрачнопродолжала гнать по Флашинг-авеню.

— Это я рассказала Хиллари, что мы делаем.

— Но ведь все это делалось, только чтобы помочь, —сказал я. — Ты же не собиралась говорить ей, что мы нашли, правда?

— Нет, конечно. Но проболталась я. Мне и в голову неприходило, что нас дурят.

— Ладно, проехали, — сказала Мвади. — Помолчисекунду.

Он сделала звонок, быстро и тихо поговорила по сотовомутелефону, одновременно жестами указывая Джен дорогу. Я же гадал о том, чтоприготовлено для нас в конце этой поездки, после того как мы так опозорились.

Но отчасти я ощущал удовлетворение: наконец мы получилиответы. Все стало на свои места, причем действительность не так уж расходиласьс теорией и откровениями пака-пака: ренегаты из числа охотников за крутизной,харизматический инноватор, движение, имеющее своей целью раскачать мир. Может,мы с Дженни и правда в теме!

Приятно было узнать, что иногда скопление бесполезных фактовв моем мозгу обретает некую уместность, что мир моей фантазии, пусть хотьизредка, но соотносится с реальностью. Что все время, затраченное мной напрочтение и расшифровку сигналов вокруг, не пропало зря.

Возможно, знаки появились еще до исчезновения Мэнди, стольже очевидные, как камни на мостовой. Люди, готовые взбунтоваться, отталкивающиеложку, когда их кормят силком. Может быть, инноваторы лишь прорывают канал длятого, что уже наготове. Возможно, джаммеры — это неизбежность.

Но что бы еще ни случилось впереди, с Мэнди, по крайнеймере, все было в порядке.

Я откинулся назад и в изнеможении закрыл глаза. Делать былонечего, оставалось лишь ждать, когда машина доставит нас на место.

— Туда.

Мвади Уикерсхэм защелкнула свой телефон.

Джен повернула и медленно покатила по переулку, задеваябортами другие машины и кучи мешков с мусором, въехала во двор, окруженный совсех сторон расселенными зданиями.

Их темные окна смотрели на нас, как пустые глазницы.Арендованный грузовик уже находился здесь, тот самый, который днем раньше мывидели на улице Лиспенард.

Двое выбрасывали оттуда коробки с обувью, сваливая их вбеспорядочную груду. Мои глаза поймали блеск отражающих металлизированныхвставок — некоторые коробки при падении открывались и кроссовки вываливались.

У растущей кучи стояла третья персона.

И поливала ее бензином.

— Нет, — прошептал я.

Лимузин резко остановился, под покрышкой лопнула бутылка.Мвади выскочила, ее ролики заскользили по замусоренному двору, словно покатальной площадке.

Мыс Джен подбежали к куче.

— Что здесь происходит?

— Избавляемся от этого согласно нашей договоренности склиентом, — ответила Уикерсхэм. — Они получат прототип испецификацию. И уж конечно, последнее, что им нужно, это чтобы подлинныеэкземпляры появились на улице.

Затем полыхнуло, и жар вынудил нас попятиться. Огоньстремительно распространился по всей куче. Раскаленный воздух заставлял коробкилопаться, крышки слетали, открывая прекрасное содержимое. Изящные очертаниякорежились и искажались, металлизированные вставки вспыхивали на несколькомгновений, перед тем как обуглиться. Острый запах горящего пластика и тканизабивался в ноздри, от дыма слезились глаза.

Джен хотела что-то крикнуть, но лишь закашлялась в сжатыйкулак.

Прожорливое, ненасытное пламя втягивало в себя окружавшийнас воздух. Клочки бумаги катились мимо моих ног, увлекаемые в пламя, какмотыльки. Я с омерзением смотрел, как неповторимая, прекрасная обувьпревращалась в густое черное облако над головой, в бесформенный дым. Волшебныекроссовки вдыхались в мои легкие и забивали их.

Мвади Уикерсхэм выкрикивала приказы в сотовый телефон, в товремя как последние несколько коробок на моих глазах полетели в огонь. Веялотаким жаром, что я, бессильный помешать этому варварству, вынужден был отойтиеще дальше. Туфли исчезали, исчезали… и исчезли.

Они просто оставили нас там.

— Хотелось бы работать вместе, но с вами рискованноиметь дело, — сказала Мвади, подтягиваясь в открытое чрево грузовика.

— У нас в мыслях не было привести их к вам, —попыталась оправдаться Джен, чье почерневшее от копоти лицо избороздили дорожкислез. — Мы связались с ними, чтобы получить информацию.

— Но они вас переиграли.

— В следующий раз мы будем осторожнее, клянусь.

Уикерсхэм кивнула.

— Да уж, сделайте одолжение. Пурпурные головы будут завами следить, ведь вы единственная ниточка, способная привести их к нам. И этоделает вас непригодными для будущих операций.

— Но ты сама сказала, что мы в теме.

— Точно, и пурпурные головы тоже об этом знают. Если выпродолжите нас высматривать, то приведете их прямо к моему порогу.

— Но…

— Никаких но, Джен Джеймс. Просто забудь, что мысуществуем. Как будто ничего не было. — Она улыбнулась. — Будьумницей, и я включу тебя в список адресатов.

Мвади топнула своим роликом по металлическому днищу машины,и грузовик, словно получив последнее повеление, двинулся вперед, громыхая,медленно обогнул черное пепелище и, выехав со двора, покатил по переулку.

Джен прошла несколько шагов следом, словно чтобы повторитьсвою просьбу, но так ничего и не сказала. Она стояла молча, пока грохотгрузовика не сошел на нет, а когда все стихло, воззрилась на пожарище.