В результате я только и смог что, правда весьма душевно,ответить:

— Да.

— Я так и полагала, что ты до этого додумался, —продолжила Уикерсхэм. — Дожидаясь, пока ты нас разыщешь, мы прочли большуючасть твоего старого блога и ознакомились с откликами некоторых твоих друзей.На нас, знаешь ли, работают лучшие специалисты по «социальной инженерии» за всюисторию хакерства.

Она кивнула футуристке, после чего снова повернулась ко мне.

— Мы знаем тебя, Хантер, и думаем: ты не мог не понять,что с пирамидой что-то не так. Ты знал это лет с тринадцати.

Я ощущал этот чертов ком, тот самый, оставшийся с первогомоего года в новой школе. Настоящий булыжник в моем желудке.

— Ну, полагаю, да.

— Итак, раз пирамида нуждается в некоторойреконструкции, необходимо создать новый иерархический уровень, — сказалаона, сверкая в свете лучей прожекторов зелеными глазами. — Что-то такое,что сможет замедлить эти процессы. Нужно подставить им ножку. Ты хорошо знаешьпервых героев, Хантер?

Мое знание истории отличалось своеобразием: множествотуманных подробностей, но плоховато с общей картиной.

— Первых героев?

— Первые инноваторы творили мифы, — сказалаУикерсхэм, — пока религия не превратилась в торговый балласт дляпотребителей.

В этих древних историях первыми героями были ловкачи,сорвиголовы и сумасброды. Их миссия состояла в том, чтобы нарушатьустановившийся естественный порядок, перемешивать ветер и звезды. Онивмешивались в работу богов, преобразуя мир с помощью хаоса.

Уикерсхэм остановила скольжение.

— Итак, мы вырываем страницу из старой книги, идобавляем к пирамиде джаммеров.

— Джаммеры! — Глаза Джен округлились. —Противоположность охотников за крутизной.

Мвади улыбнулась.

— Правильно. Мы не помогаем инноваторам распространятьих новации вниз по пирамиде, а, наоборот, баламутим струю, привносим на рыноксумятицу, вносим помехи в рекламу, стараясь запутать потребителей, чтобы ониуже не могли разобраться, где шутки, а где всерьез.

— Размягчаете клей, — тихо сказал я, и вдруг мнепоказалось, что пол под моими ногами завибрировал.

Елки-палки, а ведь он и вправду вибрировал!

Нас омыло потоком красного света: огромные студийные двериразъехались и впустили с улицы последние лучи заходящего солнца.

На фоне этого кровавого зарева вырисовывались около дюжиныфигур, и одну из них я сразу узнал: то был якобы писатель из кофейни, тотсамый, который ехал с нами в метро. Он выследил нас. Остальные держалибейсбольные биты пурпурными руками. «Хой Аристой» пожаловали, и они были вярости.

Мвади Уикерсхэм рассмеялась:

— Класс! Вы только посмотрите на эти красные головы!Отлично сработало!

— Бежим? — спросил Футура.

Она пожала широкими плечами.

— Похоже на то. Ты берешь Мэнди. Я прихвачу этупарочку. Увидимся на фабрике. Свет!

Несколько секунд спустя длинные ряды прожекторов погасли, ия снова ничего не видел.

— Идемте со мной, ребятишки.

Сильные пальцы схватили меня за руку, подняли на ноги, и вотя уже бежал, следуя за звуком катящихся по бетонному полу роликовых коньков, занеудержимой, отметающей невидимые помехи силой. Позади слышались крики игрохот, как будто наши преследователи с трудом пробирались через завалыпрожекторов и прочей киноаппаратуры. Джаммеры были едва видны — бесшумнаяватага, чье быстрое продвижение во тьме прослеживалось по подпрыгивающим огнямфонариков.

Услышав рядом дыхание Джен, я потянулся, схватил ее за руку,и так, поддерживая друг друга, мы свернули за угол и стали подниматься полестнице. Позади нас по металлическим ступеням звякали ролики Уикерсхэм.

Мы пробежали по подиуму, проскочили за дверь в стене, иперед нами открылся длинный сумрачный коридор, тусклый свет проникал в негочерез грязный стеклянный потолок и окно в дальнем конце, за которым багровелзакат. Мвади стремительно обогнала нас, умчалась вперед на своих роликах и,прежде чем мы ее догнали, открыла аварийную дверь.

Она рванула к пожарному выходу, мы с Джен последовали заней. Старые, проржавевшие металлические ступени заходили и застонали,прогибаясь под нашим общим весом.

Слетев с лестницы и заложив крутой вираж, Мвади исчезла зауглом.

Мы с Джен переглянулись.

— Может, нам сейчас лучше смыться? — предложил я.

— А мы что делаем?

— Нет, я имею в виду, унести ноги от «антиклиента».

— Это джаммеры, Хантер, разве ты не слышал? И не надоот них смываться, наоборот, они хотят с нами сотрудничать.

— А что, если мы не захотим?

— Ага, щас!

Джен повернулась и припустила за Уикерсхэм, не оставив мнедругого выхода, кроме как рвануть за ней. За углом Мвади взмыла по наклонномускату к скользящей двери. Мы устремились к выходу со сцены вкруговую ивыскочили вместе с ней.

Мвади задвинула дверь, закрыла ее на массивный висячий замоки заклинила своим фонариком, заперев банду «хой аристой» в темноте.

— Хорошо, что все это арендовано, — проворчалаона, скатываясь по уклону в сторону пустого лимузина, дожидавшегося у дверей.Водитель, должно быть, находился внутри, вместе с нанимателем. —Кто-нибудь из вас водит машину?

— Нет.

— Нет.

Она покачала головой.

— Чертова городская малышня. Я-то могу, но не оченьлюблю водить машину с роликами на ногах.

Но Джен уже открывала дверь кабины со стороны водителя.

— Да чего там, я провела уйму времени, играя в…

Она назвала известную видеоигру; ее наименование совпадало спреступлением, которое мы собирались совершить.

— Меня это устраивает, — сказала Уикерсхэм.

Я понял, что вопрос решен.

В 2003 году в Университете Рочестера провели исследование,показавшее, что подростки, проводящие очень много времени за видеоиграми,обладают лучшей, чем у других, координацией и быстротой реакции. Родителей иучителей это открытие повергло в ужас и возмущение. Они не желали этому верить,хотя практически каждый подросток, которого я знаю, как раз из таких.

Джен стремительно и яростно гнала машину по пустым улицамБруклинской военной верфи, оставляя на размягченном жарой асфальте следыпокрышек, и сбавила скорость до разрешенной, лишь когда мы вырвались заоткрытые ворота и понеслись по Флашинг-авеню.