– А что будем делать мы? – спросил Куприянов уЗасядько. Поручик теперь внимательно прислушивался к прогнозамкапитана-артиллериста.

– Что и собирались, – ответил Александр. – Высадимдесант на Тенадосе.

– А толку?

– Сенявин у нас больше стратег, чем боец. Он предпочтетосновать базу для блокады Дарданелл! Это безопасней, чем красивый, нобесполезный и кровавый рейд англичан к Константинополю.

Засядько как в воду смотрел. Десятого марта ему во главедесанта пришлось овладевать Тенадосом. О ракетах некогда было думать, ибона острове пришлось строить укрепления, возводить батареи. Лишь через четыремесяца, 10 июля, ему велели вернуться на корабль: турецкий флот вышел изДарданелл. Сенявин, опасаясь, что турки, избегая решительного сражения, сновауйдут в пролив, поспешно отступил. Турецкая эскадра подошла к острову ивысадила шеститысячный десант. Засядько с тревогой думал об оставшемся гарнизоне.Продержатся ли до конца боя, в исходе которого можно было не сомневаться?

Через два дня русская эскадра обнаружила противникау острова Лемнос и атаковала его. Завязалось знаменитое Афонское сражение,в ходе которого турки потеряли три линейных корабля, четыре фрегата и корвет.Убитых насчитывалось свыше тысячи, а 774 человека было захвачено в плен.Русские потеряли всего 231 человека.

Затем эскадра вернулась к Тенадосу. Засядько высадился воглаве тысячного отряда и после ружейного залпа в упор бросил в штыковую атакупротив шеститысячного войска своих солдат. После жестокого короткого боятурецкий десант капитулировал.

Пленных согнали в уцелевшие бараки. Солдаты собирали ибросали в высокие кучи ружья, ятаганы, кривые сабли и длинные ножи. Пленнымофицерам Александр разрешил, рискуя вызвать гнев начальства, оставить при себехолодное оружие. Все-таки пленных набралось около пяти тысяч, впятеро больше!

– Бараки запереть, – велел он, – окна забить.Ружья и пушки погрузить на корабль, а перед бараками с пленными поставитькараульную роту. Стрелять при первой же попытке к бегству.

Он поднялся на холм, от открывшейся красоты дрогнуло сердце.Чистейшее синее небо, на котором не бывает туч, лазурное море с прозрачнойводой, зеленый райский остров весь в оливковых рощах, странных южных деревьях ирастениях, какие не растут в его суровом северном краю, весь в диковинныхцветах с чарующими ароматами. Если рай был не здесь, то где еще?

Малочисленные селения на побережье были как на ладони. Онвидел, как после окончания стрельбы из домиков появлялись смуглые черноволосыелюди, пугливо оглядывались, за ними выползали из нор женщины и дети. Новогреки,как их называют ныне, народ, что возник на развалинах Древней Эллады, говоритна новогреческом языке, смеси славянского и турецкого, с осколками автохтонногонаселения, что имеет наглость именовать себя греками… как будто настоящие грекипозволили бы чужим армиям сражаться друг с другом на своей земле!

В полуверсте от его холма белел прекрасный дворец избелого мрамора. Вокруг него был разбит сад, на клумбах яркими краскамираспустились необычайные цветы. Ажурная лесенка вела прямо к воде. Стены дворцабыли украшены барельефами и горельефами. Александр даже отсюда различилкентавров и эллинских героев. Весь дворец выглядел как бесценная игрушка,созданная руками мастера.

Часть местных жителей, что побойчее, спешили кразгромленному турецкому гарнизону. Всегда что-то остается, что пригодится вхозяйстве. Важно опередить соседей, а потом можно всю жизнь хвастаться своейотвагой и удалью, когда жена при соседях ставит на огонь турецкий котел илиразвешивает на плетень для просушки турецкие шарфы.

Афонин взобрался на холм, вытянулся:

– Ваше благородие, в том белом доме засели бежавшие турки!

– Сколько?

– Десятка два, не больше.

Александр хотел было махнуть рукой, преследовать ­убегающих –последнее дело, но Афонин неожиданно добавил:

– Такую красоту испакостят! Это ж не они строили наверняка!

Александр спросил удивленно:

– Почему так решил?

– А что они сами построили? – ответил Афонинубежденно. – Все чужое. Нам священник говорил, что они и наш Царьград,откуда мы нашу веру православную вынесли, захватили, испакостили, святые церквив мечети превратили, а сам город богохульно назвали Стамбулом!.. И еще онговорил, что скоро мы пойдем отвоевывать этот город, царя всех городов, изгонимневерных, восстановим святую веру Господа нашего!

Он благочестиво перекрестился. Александр пожал плечами.Велят освобождать Константинополь, так велят. А судя по всему, дело к томуидет. Турок теснят с захваченных ими земель год за годом, а освобожденныеземли, кому бы ни принадлежали раньше, становятся уже землями ВеликойРоссийской империи.

– Возьми роту, выбей из здания, – велел он. Подумав,добавил: – Я сам пойду с вами.

Скрытно подобраться уже не удавалось, но Засядько и ненадеялся. Он выставил лучших стрелков, велел непрестанно стрелять по окнам и покрыше, а сам с обнаженной саблей бросился к парадной двери. За ним грохоталаземля от топота ног. Его любили и не отставали, хотя он мчался так, что едва касалсяземли.

У дверей завязался короткий бой, потом он поднимался полестницам и переходам, нанося удары, уклоняясь, прыгая через перила, переступаячерез упавших, оскальзываясь в лужах крови, что стекала по мраморным лестницами впитывалась в огромные мохнатые ковры.

Наверху послышался женский крик. Александр проскочил междудвумя турками, предоставив с ними драться своим гренадерам, взбежал напоследний поверх. В маленьком уютном зале на той стороне захлопнуласьдверь, ему показалось, что там мелькнула юбка. Он пробежал стремительно, рискуянарваться на пулю или клинок, распахнул двери, увидел, как на том концеисчезают двое турецких офицеров, волоча за собой женщину с распущеннымиволосами.

Александр заорал, требуя оставить жертву и сражаться, но онидобежали до двери и снова исчезли. С проклятиями, не останавливаясь,он пронесся через анфиладу комнат, пока внезапно офицеры не швырнулиженщину на пол и не обернулись к нему, разом обнажив длинные изогнутые сабли.

Это была последняя комната, дверь здесь была единственная.В комнате находились еще люди, Александр заметил их краем глаза, онвнимательно следил за противниками. Еще один выхватил саблю и начал заходитьсзади. Здесь тень от солнца не поможет, но он был уже не зеленый юнец, и, когдаглаза офицеров внезапно сузились, оба задержали дыхание, он молниеноснопригнулся, ткнул назад саблей и тут же, услышав вскрик, шагнул вперед и яростноскользнул лезвием по сабле ближайшего турка. Удар был коварным, кончик досталпротивника в шею, из разрубленной артерии ударила тугая струя крови.

Александр повернулся к третьему, последнему, улыбнулсянехорошо и поднял саблю. Тот дрогнул, отступил. Только что их было трое противодного, трое сильных и умелых, но двое уже убиты с той легкостью, будтосражались с бессмертным демоном.