– Дел невпроворот, в общем. Вот… – сбивчиво закончила та.

– Иди уж, – дозволил дух. – Не чужие, чать. Сберегу я твои уши.

С этими словами кот кувыркнулся через голову, а поднялся точной копией зеленоволосой девки. Глаза только золотые, кошачьи, остались. Да зрачки тоненькими щелочками.

– Где ж ты раньше был, родный? – засмеялась Ива. – Кабы ты всегда по дому за меня хлопотал, цены бы тебе не было!

– Вот еще! – Желтоглазая скрестила руки на груди. – Присмотреть, чтоб каша не убежала да шальная искра красного петуха не родила, – это одно. Но вам коготь дай – лапу откусите!

Ива шутливо щелкнула зубами:

– Ам! Откусим, это мы можем!

Засмеялась, сунула своей близняшке крынку с молоком, пока та не передумала, подхватила юбку и припустила прочь со двора. Домовой дух хотел побурчать ей вослед, но принюхался к тепленькому молочку и передумал. Пусть им, молодым. Авось Хозяин болота и правда подобреет…

Вот и вышло, что с раннего утра шла Ива к лесу. Небо, прямо сказать, хмурилось. Не для веселья такая непогодь. Мелкая промозглая морось лезла за шиворот, ноги утопали в липкой грязи, но в груди было жарко, а дождинки, кажется, шипели на щеках, точно на раскаленной сковороде!

Посетовав, что не догадалась сразу, девка стянула обувку. Все одно мокро что в пóршнях, что босой, так хоть башмаки не попортит. Приподняла подол поневы и запрыгала по лужам козочкой. Мутная водица оказалась теплой и ласковой. И уже не печалили серые низкие тучи, не хотелось завернуться в одеяло да пригреться у мазанки с чашкой травяного вара, заботливо сготовленного старой Алией. Ива скакала лягушонком, ловила мелкие капли на язык. Не девка на выданье – дите неразумное!

Так бы и веселилась до вечера, позабыв обо всем на свете. Чем плохо? Да только вскоре стало ясно, что не в одиночестве Ива идет по дороге. Сопровождают ее. И не абы кто, а целая болотная свита!

Сначала лужа набухла грязным пузырем, а из него выкарабкался жабенок. Неуклюжий, он едва поспевал за широким человеческим шагом и вскоре нырнул в воду, поотстав. Но не сдался, а вынырнул из мутной жижи много позже. Не то тот же самый, не то похожий. Скоро к нему присоединились лягушки. Две, три… А там и трава на обочине зашуршала, выпуская на дорогу еще десяток. Они поделились точно поровну и вытянулись двумя цепочками чуть впереди, указывая путь.

Тут и испугаться немудрено, но разве клюквинчанскую мавку таким проймешь? Она подхватила в чашечку ладоней жабенка, посадила на плечо. Тот только того и ждал: ухватился лапой за выбившуюся из косицы прядь и принялся деловито надувать животик.

Когда тропка, а с нею и Ива, повернула в лес, девка повыше приподняла юбку, но отяжелевшие от дождя травы, вымахавшие ажно по пояс, все одно мокрили одежу. Пропали из виду и лягушки, но жабенок на плече уверенно квакнул, когда понадобилось сойти с тропы. Не заплутаем!

А дальше Ива и сама уж ни за что не поменяла бы дорогу. Ибо как девке смирить любопытство, когда с деревьев заместо дождинок свисают самые настоящие звезды?

– Что же это делается? – ахнула Ива.

И было от чего! В чаще, ясно, всегда темнее, чем в поле. Но на сей раз темнота не подкралась незаметно, как это бывает, если слишком углубишься в заросли, охотясь за лешачьим мясом. Темнота наступила единым махом, да такая, что хоть глаз выколи! Ива даже вернулась на опушку, проверяя, не погасло ли дневное светило. Но нет, солнечный блин едва заметно желтел сквозь тучи со своего привычного места. Но стоило вернуться под кроны елок, снова все заволокло черной пеленой. А крошечные капли на каждой хвоинке сияли серебром.

Видимо-невидимо не то снежинок в середине лета, сберегших в своих колючках отблески лунного света, не то крошечных живых огоньков, не то и вовсе колдовских искр. Ива подцепила ногтем ближайшую каплю. Вот сейчас растает, пропадет… Ан нет! Капля и не подумала высыхать. Она собралась на кончике пальца и взмыла вверх. Достигла черного купола неба, да там и зависла, видно зацепившись за другую ветку. Ну точно звездочка!

Ива шла в темноте, будто летела по ночному небу. Не видать ни зги, а и не заблудишься: крошечные светила начинали сиять ярче там, куда следовало направиться. Вели…

– Аир? – Девка смущенно закусила ноготь и окликнула иначе: – Господин болотный?

Вместо ответа засияла серебром тропка под босыми ступнями. Ива едва обувку не выронила! Земля пошла кругами, точно камень в водицу бросили.

Где-то в вышине шуршал по кронам дождь. Но сквозь величественных стражей ему было не пробиться. Деревья глядели, наклонив макушки, как мимо их стволов несмело пробирается худенькая бледная девушка с зеленой косой, как вьются вокруг нее колдовские светлячки. Ива, конечно, этого не видела, но деревья замечали, как чуть поодаль наравне с девицей движется черная тень, как любуется и все не решается показаться, чтобы не спугнуть.

Так уж вышло, что Аир не умел красоваться перед девками. Ни при жизни не довелось, ни в посмертии. Покуда его сердце еще билось, от девок все больше хотелось прятаться, ведь, понятно, привлекали их совсем не крючковатый нос и болезненный вид молодца, а закрома его папаши да высокое звание, дóлжное перейти по наследству. А после того как Аир изведал на вкус болотную водицу, ему и вовсе не перед кем стало хвостом крутить. Разве перед утопницами, но те лишь смотрели пустыми рыбьими глазами да хлопали ресницами.

Правду молвить, была в его жизни… тогда еще жизни… одна девица. Перед ней он и богатства, все, что имел, разложил бы на ритуальном свадебном полотнище, и сам бы красовался чем ни есть. Но за то он ее и полюбил, что не ждала ни первого, ни второго. И эта ведь тоже не ждала… Та, что шла по темноте чащобы и не боялась от жестокого Господина топей никакого зла. А ведь кому, как не ей, знать, что зло запросто может явиться от самого близкого!

– Девка глупая… – прошептал Хозяин болота.

Хоть бы чего для себя попросила! Хоть каменьев каких, хоть подарков… Так нет же! Воду очистить умоляла, да не ради своего блага, а для клюквинчан поганых. За болотным корнем ныряла, чтобы спасти того, на кого следовало бы нечисть натравить. За защитой пришла… К нему, к Хозяину болота! Который не защищать, а только губить годен. Да и то он ее обманул… И вновь обманет.