Именно то, что нам было нужно, — голос Данте полон сарказма, едва слышимый из-за рева двигателя, когда он ускоряется.

— Разве они не могли просто дождаться завтра и спокойно умереть? Зачем поднимать такой шум сегодня?

Когда мы приближаемся к светофору, я замечаю, что взгляд Данте прикован к восемнадцатиколесному автомобилю на перекрестке. Его намерение ясны — он собирается проскочить.

— Данте, — предупреждаю я, и в моем голосе чувствуется одновременно страх и предвкушение.

— Держись крепче! — кричит он за секунду до того, как сила ускорения прижимает меня назад.

Мир за окном сливается с визгом шин и протестующим гудком грузовика. Мы объезжаем грузовик, совершив душераздирающий маневр, который под контролем кого угодно, кроме Данте, скорее всего, закончился бы тем, что машина врезалась в грузовик.

— Ты псих, — говорю я, как только у меня перестает звенеть в ушах.

— Это не Lamborghini, это утяжеленная бронемашина! Я сказал, избавься от них, а не убивай нас!

На лице Данте самодовольная улыбка, которую в другой раз я сотру кулаком:

— Пожалуйста.

— Винтовка? — спрашиваю я, вместо этого.

— На полу, на задних сидениях. Глок в бардачке.

Вооружаясь, я замечаю вновь появляющихся преследователей, все шестеро. Тем не менее, их построение странное — они расставлены веером, как будто скорее сопровождают, чем преследуют. Второй раз за сегодня я чувствую, что что-то не так.

— Что, я слишком быстр для вас, ублюдки? — насмехается Данте, глядя на них через зеркало заднего вида.

— Наверное, от них легко избавиться.

Я замираю, собираясь сказать ему, чтобы он сбавил скорость, когда в четырехстах ярдах впереди виднеется баррикада.

Четыре фургона припаркованы вплотную друг к другу, а расстояние между ними в середине составляет почти два фута. Это кажется смехотворно недостаточным, чтобы сдержать такую быструю, тяжелую, бронированную машину, как эта, и именно это вызывает у меня волну тревоги.

— Что это за хуйня. Похоже, у Романо кончились мозги, — размышляет Данте, в его тоне сквозит презрение.

— Даже самокат справится с этим.

— Ты прав.

Есть вероятность, что это ловушка. Бомба в худшем случае. Escalade должен в определенной степени противостоять бомбам. Мы могли бы рискнуть.

Неожиданная мысль мелькает в моей голове. Лицо Софи. Ее глаза, ее сообразительность и язвительный рот. Я нужен ей живым и невредимым. Вот почему я не могу так рисковать.

— Разворачивайся. Сейчас же.

Я хватаю винтовку.

— Нико, перестрелка средь бела дня в центре Чикаго…

Я прервал его:

— Лучшее, чем гребаная бомба.

Без дальнейших споров Данте дергает руль, и шины машины громко визжат.

Я приоткрываю окно рядом со мной ровно настолько, чтобы обеспечить четкий прицел. Моя первая пуля сбивает гонщика с ног, его мотоцикл выходит из-под контроля.

Поняв, что игра меняется, они разбегаются, становясь проворнее и непредсказуемее, отвечая градом пуль, нацеленных на наши шины. Данте уклоняется от натиска, но его голос звучит низко и напряженно.

— Мы не можем так продолжать, fratello.

Он кивает на другие машины, которые начали останавливаться, и на вездесущие уличные камеры.

— Нижний, Нижний Вейкер, — предлагаю я, имея в виду сеть подземных дорог, когда среди хаоса формируется план.

Данте понимающе кивает и мчится по улицам, пока мы не спускаемся в темную часть города. Все резко меняется, и нас окутывает темнота подземной улицы. Рычание двигателя Escalade усиливается, отскакивая от бетона, словно зверь, ревущий в своем логове.

Наши преследователи следуют за нами во тьму, их фары прорезают тень, как прожекторы. Но в этом подземном лабиринте вождение Данте становится хищным, его знание местности дает нам преимущество.

Агрессивная езда Данте вынуждает двух байкеров врезаться в бетонные стены, в то время как я уверенно прицеливаюсь в еще одну пару. Последний оказывается самым выносливым: ему даже удается задеть одну из наших шин.

— Figlio di puttana!62 — ругается Данте, вне себя от злости, когда лопается вторая шина.

Без предупреждения он резко нажимает на тормоз, выполняя экстренную остановку, которая может навредить даже слону, а затем распахивает дверь. Застигнутый врасплох байкер врезается в бок автомобиля. От удара водитель падает, и дверь срывается с петель.

Данте хватает свой М-16, выходит из машины и заканчивает работу. Он возвращается, выражение его лица такое же дикое, как и всегда.

— Теперь ты доволен? — спрашиваю я, глядя на отсутствие дверей в его Escalade.

— Он был засранцем. И что, черт возьми, я должен был делать? Позволить ему продырявить все мои шины?

Ответ Данте резок, пронизан раздражением.

— Ну в этом определенно есть смысл, не так ли?

Я потираю шею, уже опасаясь неизбежного напряжения.

— Однако я должен сказать, что это была чертовски смертельная поездка.

— Пожалуйста, — отвечает Данте, на его губах играет ухмылка, отражающая мою собственную.

— Ну, тогда это конец. Давай убираться отсюда.

Последнее, что нам нужно, это еще «сопровождающие», когда мы у нас одна дверь и две спущенными шины.

Эта засада, наглое покушение на мою жизнь расставляет все по своим местам. Любые сомнения по поводу отношений с Романо и его повстанцами улетучиваются; здесь нет места милосердию. Он умрет завтра, или, в конце концов, умру я.

Мы вырвались в яркую, мирную суету Лейк-Шор-Драйв, контрастирующую с кровавой бойней, которую оставили позади.

— Я должен был знать, что Романо попытается сделать что-то подобное, — говорю я, адреналин погони теперь уступает место холодному гневу.

— Он должен знать, что его дни сочтены и ему никуда не деться.

Данте мрачно кивает, снова глядя на дорогу.

— Отчаяние приводит к ошибкам. Очень скоро он заплатит за это.

Прибыв на место, мы видим оставшихся Капо, стоящих снаружи склада из белого кирпича, вместо того, чтобы ждать внутри. Их тревога ощутима по вытянутым лицам и шагам Сальваторе. Мы опоздали более чем на пятнадцать минут, что для нас нехарактерно.

Их беспокойство переходит в ужас, как только они видят состояние Escalade. Они одновременно достают оружие, готовясь к худшему.

— Спокойно, ребята, все хорошо, — мой голос прорезает напряжение, когда я вылезаю из машины. — Верно, Данте? — говорю я с беспечностью, которая противоречит утренним событиям.

Данте выскальзывает, затем кивает на свою истерзанную войной машину — лоскутное одеяло из пулевых отверстий, треснутого стекла и искореженного металла, не говоря уже о гордо отсутствующей двери.

— Si, по дороге сюда произошло маленькое недопонимание. Боюсь, я тоже устроил небольшой беспорядок.

Он указывает на свой мобильный телефон.

— Сейчас я вызову бригаду по уборке.

Шок Капо сменяется неохотным весельем, и их оружие опускается, когда они в полной мере осознают, что такое «маленькое недопонимание».

— Нам не стоит находиться здесь — во всяком случае, учитывая утреннее происшествие, нависшее над городом, — объявляю я, быстро разгоняя людей.