Я тщетно пыталась найти нужные слова. Внезапно картинкаисчезла, воцарилась темнота, сквозь которую прорвался крик.

– Боже ты мой! Господи, ну как же это, что же делать, –о-о-о-о?!

Я села и включила лампу. Слава богу, это всего лишь сон.Впрочем, когда-то я впрямь бегала по той дороге, радуясь случайно приобретеннымбананам. Первый раз Кеша увидел их, когда ему было лет пять. Я не успелаобъяснить ему, что к чему, просто поставила сумки на терраске и кинулась водвор к рукомойнику. А когда пришла назад, увидела отплевывавшегося ребенка. Онне знал, что бананы следует чистить, и начал есть их с кожурой. Как хорошо, чтоэто сон! Я не хочу возвращаться на ту дорогу и в ту деревню, где не быломагистрального газа, воды и теплого туалета, а на робкую просьбу протопить печьхозяйка, кстати, взявшая за свою халупу немалые по тем временам деньги, целыхтриста рублей, сурово отвечала:

– Летом кто ж топит? Хочешь жары, езжай в Ташкент.

– О-о-о, – понеслось из коридора, – помогите, ну помогитеже!

А вот это уже явно не сон! Быстро накинув халат, я выскочилав коридор и попятилась. Может, все еще сплю и вижу кошмар?

По коридору, горько рыдая, шла совершенно лысая незнакомаямне женщина, прижимавшая к груди абсолютно голого младенца.

– Вот, – кричала, – вот, что получилось, сыночек любимый,мальчик мой, котик…

Через секунду я сообразила, что у лысой тетки в руках неребенок, а нечто, напоминающее ободранную тушку кролика. Но самое удивительное,что эта тушка довольно бодро вертела головой с треугольными ушами. Тут наконецдо меня дошло, что это кошка, породы сфинкс, без шерсти. Животное, похожее наинопланетное чудовище. Но откуда оно у нас, а? И кто эта тетка в таком знакомоммне фиолетовом халате? Вроде бы у Зайки есть похожий.

– А-а-а, – в голос плакала баба, – а-а-а.

– Здравствуйте, – на всякий случай сказала я, – оченьприятно познакомиться, Даша. Может быть, могу чем-нибудь помочь?

– Пошла ты на… – простонала незнакомка, – еще и издевается!Не узнала меня?

– Мы знакомы?

– О-о-о, – вновь завопила тетка.

Тут наконец захлопали двери, и в коридор начали выходитьдомашние в разной степени раздетости. На их лицах было выражение глубочайшегонедоумения. Первой, как всегда, опомнилась Машка.

– Тетя Рита, – вежливо спросила она, – а зачем ты побрилась?

– Рита? – закричала я. – Это ты? Господи, что случилось?Вызывайте срочно «Скорую»! Какой кошмар, ты заболела?

– Не знаю, – прошептала Замощина, – самочувствие нормальное,вот только волосы…

– Похоже на лучевую болезнь, – серьезно заявила Маня. – Ты вЧернобыль не ездила?

– Не неси чушь, – дернула Зайка Маруську.

Но ту не так-то легко остановить.

– А еще подобное случается с теми, кому колют химию, –продолжила девочка. – Ты никакие лекарства не ела?

– Где ты взяла сфинкса и куда подевался Масик? – влезла я.

– Это он, – прошептала Замощина и стиснула голое чудище.

– Масик? – изумился Аркашка. – Но он же был такойпушистенький, черненький…

– Делать-то чего? – взвыла Ритка. – Хотела как лучше,столько денег отдала.

– Так, – раздался спокойный голос полковника, – главное, всеживы. Рита, успокойся и объясни толком, что случилось?

– Не знаю, – прошептала Замощина, – легли с Масиком спать,все было хорошо. Проснулась вдруг и вижу: кот лежит лысый, а то, что было его шубой,рассыпано по кровати. Ну а уж когда себя увидала, прямо жуть взяла. У меняволосы на всем теле выпали. Во, гляньте: ни бровей, ни ресниц.

Аркадий хихикнул. Зайка строго глянула на мужа:

– Что смешного ты нашел в этой ситуации?

Кеша поднял руки вверх:

– Все, все, молчу!

Потом он не утерпел и добавил:

– Просто подумал, сколько денег Рита сэкономит на эпиляции.

Услыхав это заявление, Маня прыснула, а я разозлилась и ужесобралась отругать Кешу, но тут Дегтярев с милицейской настойчивостью повторил:

– Что случилось?

– Не знаю.

– Хорошо, – не сдавался Александр Михайлович, – поставимвопрос по-другому. За что ты отдала много денег?

– За лекарство.

– Какое?

– Для шерстистости, – всхлипнула Рита.

– Чьей? – настаивал полковник.

– Масиковой, – взвизгнула Ритуська, и тут ее словнопрорвало, слова полились бурным потоком. Я буквально разинула рот. Конечно,знала, что интеллектом Замощина не блещет. Есть у нее кое-что более выдающееся– бюст, например, или красивые длинные ноги… Но то, что она такая дура, мнедаже в голову не могло прийти.

Позавчера на выставке Масику ничего не досталось, даже самойзавалященькой «розетки». А председательница жюри вновь завела речь ошерстистости. Ритка почувствовала себя крайне несчастной. Вокруг стояливладельцы других животных, и никому противная тетка не сказала ни одногоплохого слова. Вся критика прозвучала в адрес Масика.

– Шерсть слабая, пересушенная, без жизненной силы, – вещалапротивная рефери, – явные следы перхоти, окрас неровный. Такое животное следуетсначала пролечить, а уж потом приводить на выставку. Вот, – ткнула она пальцемв сторону вечного соперника Масика, кота Гали Казанкиной, – вотобразцово-показательная шерсть!

Ритка чуть не зарыдала, глядя на торжествующую улыбкуКазанкиной и на гадкую ухмылку ее кота, на клетке которого покачивалась целаягроздь бантов, лент и «розеток».

Потом толпа рассосалась. Глотая слезы, Ритка сталаукладывать Масика в перевозку. Кот, всегда приветливый, вдруг занервничал,выпустил когти и оцарапал хозяйку. Замощина почувствовала себя совершеннонесчастной.

– Послушайте, – раздалось за спиной.

Рядом с Риткой стояла тоненькая женщина, вернее девушка, сроскошной копной огненно-рыжих волос.

– Извините, но слышала, у вас проблемы с шерстью?

– Мой кот, похоже, лысеет, – вздохнула Рита, – ума неприложу, в чем дело.

– Беде легко помочь!

– Как?