Молчаливо поклонившись учителю, чей тревожный взгляд лучился надеждой, волхвы отправились в путь. На ближайшем же перекрестке Рыжий, Калач и Берест разошлись разными путями, ни словом не обмолвившись о своих задачах. Все они хорошо понимали, каким бы сильным ни был твой дух — ворожба все одно язык развяжет. Колдуны — они даже мертвого разговорят…

— Чего замолчал, Рыжий? — купец нетерпеливо хлопнул его по плечу. — Сказывай, зачем в Хорезм направляешься? Ты ведь понимаешь, что стража оборванца в город не пустит. А со мной можешь проехать, ежели никакого злого умысла не имеешь супротив местной власти.

— Да какой там злой умысел, Велемудр. — Рыжий вздохнул, впервые снимая с себя маску весельчака. — Какие у калики бездомного могут быть помыслы? Где работу найти, чтобы на хлеб насущный заработать? Где на ночлег определиться? Хотя, слава богам, зима миновала, теперь можно и под чистым небом ночевать. Воровать я не умею, противно мне то занятие. Да и для здоровья опасно, бока так намнут, что век помнить будешь.

Купец хитро усмехнулся, бросив мимолетный взгляд на едущего в обозе стражника, играючи помятого рыжим каликой.

— Ну, думаю, бока тебе намять не так уж и просто. — Он расхохотался, видя улыбку, мелькнувшую на губах Рыжего. — В народе сказывают, что калика любого воина за пояс заткнуть может. Правда ли то?

Рыжий пожал плечами, отведя глаза от пристального купеческого взгляда:

— Воин воину рознь.

— Э, нет. Ты, брат, не юли. Я же видел, как ты над охранником изгалялся, словно над юнцом безусым. Где таким ухваткам научился?

Купец все не успокаивался, развивая нежеланный для волхва разговор. Вздохнув, Рыжий кивнул, согласившись ответить.

— Ну, хорошо. Поясню, как смогу. — Он задумчиво огляделся по сторонам, прислушиваясь к звукам леса. — Ты, купец, по всему миру путешествуешь. Знаешь, где ткани красивые изготавливают, где шкурки звериные за бесценок можно скупить. И о том никому никогда не скажешь, ибо то есть твое таинство. Так и мы, калики, таинство свое имеем. Много ли человеку в жизни надобно? Поесть с горсть да поспать до рассвета. Главное — жизнь сберечь, для того мы свое таинство боя и придумали. Так и живем, ходим по свету, мудрости набираемся и делимся той мудростью с достойными. С теми, для кого не злато и серебро являются ценностью, а слово Истины, коему нет цены в Яви.

Велемудр понимающе кивнул головой, надолго задумавшись над словами парня. Наконец он растерянно пожал плечами, осознав, что не все из услышанного ему понятно.

— Мудрость — это я понимаю. О таинстве боя вашего наслышан, знавал я одного волхва-насельника. — Велемудр хитро усмехнулся, поймав удивленный взгляд Рыжего. — Да ладно тебе коситься. Неужто я полвека прожил, а в людях разбираться не научился. То, что ты не простой путник, за версту видно. Ну, а как же дом, семья, дети? Неужели не хочется тебе где-нибудь корнями осесть, женой обзавестись?

Молодой волхв улыбнулся, неуверенно покачав головой:

— Да ведь молод я еще для оседлой жизни. Сначала нужно людей посмотреть, себя показать. Вот годков десять-двадцать попутешествую, а там можно и в насельники податься. Кто же людей на путь истинный наставлять станет, если все по домам попрячутся?

Купец усмехнулся, потянувшись к котомке и доставая оттуда лепешки с солониной. Переломив хлеб пополам, он протянул Рыжему немудреное кушанье, пробурчав:

— На-ка, набей брюхо. Поди, одной мудростью сыт не будешь.

— Благодарствую за угощение. — Волхв склонил голову в поклоне, принимая из рук купца еду. — Не знаю, чем и отблагодарить тебя, Велемудр. Может, оберег тебе на удачливую торговлю наговорить?

Купец лишь отмахнулся, принявшись за еду:

— Не нужно мне твоей благодарности. И оберег твой мне без надобности. Я привык больше на голову свою полагаться да нос по ветру держать. Главное, чтобы ум за разум не заходил, а удачливостью меня матушка Макошь не обидела.

Рыжий уважительно кивнул, приступив к трапезе и внимательно изучая купца взглядом. Наконец, насытившись, он потянулся к заплечному мешку, принявшись в нем долго копаться. Улыбнувшись, волхв протянул купцу шнурок с болтающимся на нем зубом.

— Хороший ты человек, Велемудр. Ну, раз оберег на торговлю тебе без надобности, прими зуб волчий. — Рыжий кивнул на охрану, сонно дремлющую на конях. — Охрана обоза — это хорошо, только от стрелы шальной они тебя защитить не успеют. А оберег мой отведет от тебя все стрелы. Если, конечно, среди них твоей стрелы не будет…

Велемудр принял подарок волхва, внимательно разглядывая большой волчий клык, болтающийся на шнурке.

— Чудно, — прошептал купец, цепляя оберег на шею и пожимая плечами, — это как же волчий зуб стрелы отвести может?

Рыжий хитро улыбнулся, достав из-за пазухи точно такой же клык, болтающийся на кожаном шнурке:

— Сам пользуюсь. Умом этого не понять. Осторожность в тебе волчья пробудится — чуйка звериная. Попробуй подстрели волка из лука? Вот он бежит. Натягиваешь тетиву, берешь упреждение — выстрел! А он в тот же миг сворачивает, и там, куда стрела бьет, его уже нет. Так и тебя оберег охранять от стрел станет. Шел да вдруг оступился, может быть, даже ногу подвернул, падая. А в то время над головой десяток стрел просвистело. Понял?

Глаза купца восхищенно блеснули, и он кивнул, уважительно цепляя подарок волхва себе на шею.

— От какой стрелы, ты говоришь, он уберечь не сможет?

— От твоей, Велемудр. — Рыжий усмехнулся, смиренно пожимая плечами. — Если на роду тебе написано от той стрелы пасть, тут уже никакие обереги тебе не помогут. Смерть она ведь разная бывает. Один случайно умирает, забыв об осторожности. Иной чужую судьбу принимает, чужой волей наведенную. Вот от таких бед мой оберег тебя уж точно убережет.

Велемудр непроизвольно коснулся оберега, словно проверяя, на месте ли подарок волхва. Он не сомневался в том, что сегодня, подобрав случайного путника, получил в благодарность бесценный дар.

Рыжий, отблагодаривший купца за помощь и еду, умолк, более не проронив ни слова до самого Хорезма. Предчувствие неприятностей легло на его плечи тяжелым грузом. Прикрыв в полудреме глаза, волхв отправил свое сознание в грядущее. Именно в этом состоянии полусна он всегда находил ответы на тревожащие его вопросы.

Городскому торгу не было видно ни конца ни края. Сотни купцов, тысячи горожан неторопливо бродили торговыми рядами, разглядывая выставленные на продажу товары. Рыжий замер, почувствовав затылком холодный взгляд смерти, и крепко стиснул ладонью свой верный посох…

* * *

Безобраз натянул повод, останавливая коня и недовольно хмурясь. Огненная лисица, созданная ворожбой Стояна, рьяно рвалась в лес, уводя волков с торгового пути. Ведьмак спрыгнул с коня и дернул нить заклятья, заставляя Ловца вновь обернуться клубком нитей. Сунув его в котомку, ведьмак пробурчал:

— Не рыпайся, рыжая. Тут молодняк густой, по такому пролеску на конях не проедем. — Огромный широкоплечий ведьмак устало сел на первый попавшийся пень, возмущаясь: — Чтоб этого волхва поперек перекосило! Вторую седмицу за ним гонимся, а он все петляет, словно заяц.