– Хигир, – понял кузнец.

Приятель кивнул.

– Второй – землёй.

– Ширинов.

– А третья – воздухом. Послушники называют её «Вьюгой», но она предпочла оставаться «Сестрой Хигира».

Стейнер глянул на Ромолу, которая молча помешивала угли кончиком длинного ножа.

– Сестра Хигира ещё много лет назад отправилась на Архивов остров, – продолжил Максим. – Говорят, после визита на остров она изменилась и примкнула к новой Тройке. Мертвосвет так и не оправился от удара.

Пират, кузнец и мальчик готовили еду, нарезая морковь и лук-порей. Ворча, они смахивали слёзы. Стейнер вспоминал дом, хотя это место было совершенно не похоже на ту кухню, где он вырос.

– Я всё равно не понимаю, – заговорил Стейнер, когда овощи уже были опущены в кастрюлю. – Почему Тройка состоит из ветра, огня и земли? Почему никто не использует силу воды?

Ромола откинулась назад, опустив голову на мешок. Веки её почти закрылись. Максим продолжал шевелить угли.

– Вода – вотчина Фрёйи. – Рассказчица подавила зевок. – Зоркие утверждают, что стихии ветра, огня и земли принадлежат драконам. Император всегда считал колдовство помехой своей власти, поэтому запрещает использовать силы, которые не в состоянии контролировать.

– Но какой в этом смысл? – проворчал Стейнер. – Зачем нужна академия, посвящённая силе воды, если Император запрещает её использовать?

– Они надеются на некий прорыв, – пояснила Ромола. – Если сумеют подчинить силы океана, тогда война в Шанисронде пройдёт с наименьшими потерями. Пока успехом их действия не увенчались. Будем надеяться, что так и останется.

У Стейнера не было возможности расспросить капитана подробнее, поскольку в коридоре эхом отозвались тяжёлые шаги.

– Солдаты, – выдохнул юноша, вспоминая шум доспехов.

– Солдаты? – Максим оглядел пещеру безумными глазами и вскочил на ноги. – Меня не должны увидеть!

– Так и знал, что нужно было взять кувалду, – проворчал Стейнер.

– Люди на что угодно пойдут ради бесплатной еды, – буркнула Ромола, вытаскивая из ножен меч.

Шум приближался. Молодой кузнец представил красную звезду на шлеме, сверкающую в темноте кольчугу и булаву с шипами, обещающую мучительную смерть.

– Не могу поверить, что ты собиралась без меня приготовить целую свинью, – возмутилась Кими Энхтуйя, выходя на свет.

Стейнер и Максим выдохнули с облегчением.

– Просто хотела накормить паренька, – ответила Ромола. – И немного просветить.

– Образование – это замечательно, – согласилась ямалка, сев на корточки возле костра. – Но целая свинья?

– Не серчай, я и тебе кое-что принёс. – Максим с трудом поднял мешок обеими руками.

– Мне уже нравится. – Кими вытащила за шею козу. – Как твои дела?

Стейнер перевёл взгляд на шипящий в огне жир.

– Лучше, чем вчера, – ответил он, хотя в танцующем пламени ему до сих пор мерещилось лицо Маттиаса Жирова.

* * *

Ужин оказался долгим и славным, и даже с добавкой, причём не одной. Ромола развлекала их рассказами о путешествиях по морям и океанам, окружающих Винтерквельд. Кими приговорила половину козы и пыталась решить, куда спрятать остальное мясо.

Всё шло почти идеально.

Они отправились в пещеру, чтобы попрощаться, когда вдруг появились солдаты, словно бестелесные тени, лишь на шлемах в свете высоко поднятых фонарей ярко сияли красным звёзды. Ромола затихла, наблюдая за их приближением.

– Что ж, по крайней мере, у нас была неплохая последняя трапеза, – прошептала она.

– Стейнер, – молвил Максим. – Мне страшно. Что теперь будет?

– Остаётся надеяться на помощь Матриарха, – ответил юноша. – Иначе всем нам грозят долгие объяснения с Шириновым.

– Настанет день, и я поквитаюсь…

Слова Ромолы заглушил грохот доспехов. Огненные духи прекратили работу, пока солдаты вышагивали мимо, а спригганы поспешили прочь в безопасное место. Трое солдат держали пики, нацеленные на Кими, которая изрыгала ругательства на родном языке.

– Здравия желаю! – Стейнер шагнул вперёд. – Прежде чем направлять оружие на моего друга, объясните, в чём причина столь сильного недовольства.

– Тише, Стейнер, – попросила Ромола, нежно коснувшись его плеча. – Ты ни при чём. – Капитан выхватила меч из ножен и направила лезвие на ближайшего солдата. – Давайте-ка успокоимся, ребята. Жертвы никому не нужны. Они же ещё дети.

– Пират, – проревел ближайший солдат. – Я должен был догадаться, что мы найдём тебя здесь. Забираешь послушников с острова?

– Кормлю друзей, – ответила Ромола.

Солдат опустил меч.

– Мы пришли не за тобой.

– Что?

Воин прошёл мимо и схватил Стейнера за тунику.

– Нам приказано забрать мальчишку. – Имперец оттолкнул его в толпу солдат в доспехах. – О пирате и принцессе речи не было.

Раздались смешки.

– Эй! В чём дело? – Кузнец схватил солдата за плечо, но тут же получил локтем в лицо.

Боль в черепе была такая, что из глаз хлынули слёзы. Юноша отпрянул назад, прижимая руки к носу.

– Жаль, – обратился солдат к Ромоле. – Теперь мы и тебя вынуждены арестовать. Я хотел, чтобы всё прошло… Как ты говоришь? Спокойно?

– Что это за дурь? – раздался угрюмый голос.

Солдаты оглянулись и неохотно расступились.

– Отойдите с дороги, идиоты! Что здесь происходит? – спросил Тиф, пробираясь в центр окружения.

– Похоже, мне сломали нос, – ответил Стейнер.

Сквозь потоки слёз трудно стало видеть. Подбородок стал скользким от крови. Стейнер не понимал, что было хуже: боль или нарастающая паника.

– Руки прочь от мальчика, ублюдки! – закричал Тиф.

И вот тогда всё пошло к Хелю.

Кими вырвала у солдата пику, ударила его по голове тупым концом, а затем направила острый наконечник на остальных противников.

Тиф бросился на ближайшего имперца, завёл руки ему под подбородок и скинул с головы шлем. Затем жилистый спригган натянул солдатский плащ на голову врага, но в тот же момент в темноте сверкнул нож.

Ромола выхватила меч, но двое солдат её оттеснили. Булавами они блокировали удары. Стейнер наблюдал, как она пыталась наносить яростные удары, отступая всё дальше и дальше.

Максим как сквозь землю провалился. Кузнец оглядел пол, надеясь не увидеть друга лежащим без сознания. Никого. Схватив солдата, он хотел было спросить, но тот решил, что его атакуют, и врезал Стейнеру по лицу. От пронзительной боли он отключился, и когда пришёл в себя, уже оказался перекинут через затянутое в доспехи плечо.