перестроилась, я даже не представляю, где находится наш маяк. Я ведь никогда не была в Одессе. Вот ты помнишь, где конкретно он в ней находится?

— Правда, — согласилась Кристина, поджав губы, кинув грустный взгляд на пакет с картошкой. — Кстати, вай-фай местный ловит.

— «Местный», — хмыкнула Лиза. — Ну, давай, глянем.

— Ты что-то совсем потухла, — Кристина открыла браузер.

«Гугл» определил местоположение, загружал страничку поиска.

— Я теряюсь в вариантах происходящего — и ни один из них мне не нравится. Ты помнишь, — она вскинула руку. — Не говори мне про себя самое важное. Только то, что лежит на поверхности. Если я вдруг скажу что-то, чего я не знаю, — тут она просто поджала губы, отвела взгляд.

Кристина одарила подругу слабой улыбкой. Коснулась её ладони, погладила, обменявшись теплом.

— Ты тоже. Ну, глянь, глянь на меня.

Лиза подняла глаза. Всё ещё полуприкрытые веки, плечи опущены, а губы дрожали.

— Всё будет, — женщина твёрдо кивнула, не отпуская руки влюблённой. — Кстати, как тебе эта квартира?

— Трёхэтажка? Вроде нет, выглядит обычной хрущовкой… — та прикидывала задумчиво и рассматривая. — А вдруг это наш «Отель»?

Кристина горестно усмехнулась.

— А гляди, какие тут варианты.

… и целая череда фотографий абсолютно-одинаковых комнат в таких же идентичных домах.

— Ой, а этот я даже помню, — Лиза ткнула на страничку с типичненькой девятиэтажкой в спальном районе. И с двориком-колодцем, там же — и детской площадкой.

— Вот там и осядем.

— Ага, — та нехотя согласилась, всё-таки потянувшись к картошке. — И можно дойти пешком.

— Тогда я заказываю, — Кристина ткнула на ссылку.

***

Дальше, на самом деле, всё стало как-то спокойней.

Подруги прошли за трамвайный круг, свернули на указанную по адресу улицу. Пейзаж вокруг — теперь он был молчаливым. Просто какой-то парк вдоль дороги, по другую — полоса серенького забора. За ним — не то заброшка, не то недостройка.

Тихая безлюдная улочка. А дальше — стена из многоэтажек, заезд на внутренний дворик. Собственно, и их дом-башня, с тем самым «двором-колодцем», указанным на фотографии детской площадкой.

Подойдя к подъезду, Кристина даже не удивилась, когда в кармане нашлась связка ключей. Два для замка — и один магнитик, для домофона.

Подруги крепко взялись за руки, обе синхронно вздохнули.

— Идём? — женщина приложила магнитик, и ей ответил характерный писк.

Лиза просто покрепче сжала её ладонь.

***

Уже в своей вот этой снятой квартире Кристина сползла по стенке, обхватила себя за плечи.

Её подруга бегло осмотрела замки, проверила, всё ли заперто — и опустилась к ней, мягко коснулась, притянула к себе.

Да, конечно же, женщина рыдала. Рыдала, уткнувшись в её плечо. Вот теперь дала слезам волю, тряслась и дрожала, часто всхлипывала.

— Ты не сошла с ума, — нашептывала ей Лиза, тихонько гладила её спину, волосы. — Я здесь, я с тобой.

Та ничего ей не отвечала. Только сидела и плакала, и крепко жалась к своей… Да, наверное, к своей единственной.

— Я не брошу тебя, — утешала её подруга. — Не брошу. Ну, ну, вставай, — помогла ей подняться, и разбитая безвольно потянулась за ней.

Как-то они прошли в гостиную. Ну, из-за простора комнаты это можно назвать гостиной. Там ещё длинный стол и несколько стульев. И машинка печатная, и диван. Как-то — дошли до спальной: чуть дальше, дверь сразу за углом в той же комнате. Там тоже был стол поменьше, и кровать под окном двухместная.

Блюдце с аскорбинками на полу.

— Когда это кончится?..

Кристина тряслась в её крепких объятьях, а Лиза — просто держала любимую.

Просто делилась своим теплом.

Михаил

Школа в Околице была всего одна и, если верить вполне даже новенькой блестящей табличке у главных ворот, носила гордое название «Общеобразовательная школа №12».

— Это чтоб на «отлично» учились, — пояснил Юрий, заметив недоумённый взгляд спутника. — Сам в неё девять лет отходил.

Михаил на это просто кивнул. Рядом со следователем мужчине всё-таки было спокойней, хотя он по-прежнему нервно оглядывался, осматривался. Про Машу-то сообщение получил ещё вечером — и то, как выяснилось, не от юного лейтенанта.

— Всё будет, — доверительно заявил тот. — Я помогу вам. Не бойтесь.

Снова молчаливый кивок.

***

Сам по себе школьный двор — опять же, ничего примечательного. Широкая площадка для линеек, чуть в отдалении — обелиск неизвестному солдату, букет гвоздик и тюльпанов, обёрнутый в ситцевую ткань.

И, конечно же, само здание — высокое и раскидистое: три этажа, три блока — внешний прямоугольник и два по бокам, как башни.

Главные двери приоткрыты, держались на подложенных к ним булыжниках. Как будто впускали в густой полумрак.

— Спокойно так, — заметил мужчина.

— А чего вы ожидали. Сейчас лето, здесь детей нет. Только одни уклейки.

— Уклейки? — переспросил Михаил.

— Ну, знаете, — хмыкнул Юрий, — сначала тиктоки смотрят, потом и нюхают.

— Так здесь же Сети нет.

— А у них свой, особый. Ковровый тикток. Для такого Интернета не надо.

— А что же вы их не ловите?

— Ну, как находим, так ловим. Идемте? — Юрий кивнул на приглашающий вход.

Мужчина встал в нерешительности.

Полутьма школьного холла отталкивала, как будто давила сгустившимся внутри мороком. Неужели Маша, его медвежонок, и правда сейчас где-то там, в стенах этого холодного одинокого здания?

— Вы же понимаете: всё будет, но никаких гарантий, — будто уловил его мысли следователь. — Сделаю всё, что смогу. И ничего не могу обещать.

— Но вы же…

— Информация о том, что ваша дочь где-то здесь — этому верить можно. А вот что за ней вчера «уже вышли» только повышает данную вероятность.

***

Двери сами собой не захлопнулись, воздух не стал сгущаться, из глубин коридора не слышалось чьих-то шагов.

— Никакого «разделимся», — отрезал Юрий, схватив горе-отца за плечо. — Идём вместе, вы держитесь рядом. А ещё… — замешкался, огляделся — и протянул собственную дубинку. — На всякий случай.

Михаил принял оружие, провёл им перед собой: тяжёлое и увесистое.

— А вы говорили, что в школе сейчас никого.

— Я говорил, что в школе сейчас нет детей.

— Справедливо, — тяжёлый вздох.

«Медвежонок, где же ты?.. Почему ты