– Алек? Ты сегодня очень поздно.

– Да, понимаешь, я сейчас лежал в постели и думал о тебе.

– Я тоже о тебе думала.

– Хорошо. Это хорошо. Потому что я хотел спросить... у тебя был когда-нибудь секс по телефону?

– Алек! Ты иногда ведешь себя просто возмутительно. Никогда не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.

– Тогда буду откровенен. Я не шучу.

– О Господи! Ты этим раньше занимался?

– Нет.

– И я нет!

– Круто. Значит, мы оба девственники. Давай подумаем, как это делают. Наверное, я должен спросить, что на тебе надето.

– Нет, я не могу. Это отдает чем-то ненормальным.

– На мне ничего нет. Хотя простыня в одном месте больше напоминает палатку. Ты тоже в постели?

– О Боже! Подожди, а то я задохнусь от смеха, и, по-моему, я сейчас жутко покраснела, пожалуйста, дай мне хоть минуту, чтобы я перестала смеяться и краснеть.

– Покраснела – это хорошо.

– Ладно. Ладно. Да, я в постели.

– Что на тебе надето?

– Ты помнишь те красные трусики, которые носит моя маленькая дьяволица? Как ты посмотришь, если я тебе скажу, что у меня есть такие же и они сейчас на мне...

– Алло, говорит доктор Эштон.

– Это я.

– Алек! Куда ты пропал? Ты не звонил три дня. Я страшно беспокоилась.

– Я был на вызове. Очень сложный.

– Мне очень жаль, Алек. Может, расскажешь?

– Да...

– Алло. Слушаю. Боже, который час?

– Алек, это я. Извини, что звоню так поздно.

– Кристин? В чем дело? У тебя расстроенный голос. Что-то случилось?

– Нет. Просто после нашего сегодняшнего разговора я подумала... Вообще-то я давно об этом думаю.

– Мне это не понравится, верно?

– Мы должны это прекратить.

– Прекратить что? Ты плачешь?

– Мы должны прекратить звонить друг другу каждый день. Это ненормально. Когда я уезжала из Силвер-Маунтин, мы понимали, что у наших отношений нет будущего...

– Эй, погоди! Это ты так думала. А я по-прежнему хочу, чтобы ты переехала сюда.

– И это нечестно по отношению к тебе. Жизнь не должна стоять на месте...

– Алек?

– Я думал, ты решила больше не звонить.

– Пожалуйста, не сердись.

– Я не сержусь. Честно говоря, я просто в легком замешательстве.

– Я понимаю. Мне не следовало звонить.

– Так почему же ты позвонила?

– У меня был очень тяжелый день, и я просто... мне необходимо было поговорить с тобой. Боже мой!

– Хорошо, сделай глубокий вдох, милая. Все в порядке. Я здесь. Расскажи мне, что случилось. Ты потеряла больного?

– Д-да. Маленькую девочку. Конечно, случается, когда теряешь больного, но когда это дети, я очень переживаю. А потом мой отец увидел, что я плачу в ординаторской, и сказал, что я должна «сохранять профессиональную отстраненность», и... я не знаю! Мне просто необходимо было поговорить с тобой! Мне тебя так не хватает!

– Господи Иисусе! Крис, что ты со мной делаешь?

– Прости. Мне не следовало звонить.

– Нет, все в порядке. Тебе нужен друг, и я с тобой. Расскажи мне, как это произошло.

Силвер-Маунтин, штат Колорадо

Начало февраля

Алек выключил телефон и уронил руку на колено. Он сидел в пабе «Сен-Бернар» и в оцепенении смотрел на пляшущие в камине языки пламени. Снаружи бушевал буран, заперевший в четырех стенах и лыжников, и спасателей.

– Привет, дружище. – Стряхивая снег с ботинок, к Алеку подошел Трент. В помещении звучали громкие голоса и музыка, все старались развлечься, поскольку не было возможности отправиться на склоны. Трент опустился в кресло рядом с Алеком, поставив ноги на каменную плиту перед камином. – Когда стихнет метель, нам придется сдерживать целую толпу этих «снежных шизиков».

– Да, – с кислым видом ответил Алек. Трент посмотрел на него и нахмурился:

– Да что с тобой?

Алек бросил телефон на стол между двумя креслами, аппарат недовольно пискнул, крутнулся на гладкой поверхности и замер.

– Ничего.

– Мне только не говори. – Трент взглянул на телефон, потом на Алека. – Кристин звонила. Опять.

– На самом деле это я ей позвонил. Доложил об этой чертовой погоде. – Он говорил и злился на самого себя.

– Черт побери, Хантер! – Трент округлил глаза. – Я думал, что вы разбежались. Опять.

– Так оно и есть. – Алек потер щеку и понял, что забыл побриться.

– Я вас не понимаю. – На лице Трента отразилось сочувствие и замешательство. – Если вы решились забыть, то забудьте и перестаньте звонить друг другу.

– Не думаю, что мы можем это сделать. – Алек рад был, что в баре было достаточно шумно, чтобы их разговор никто не мог услышать, и в то же время не слишком шумно, так что они могли разговаривать. – Это как наркотик. Это меня убивает, и я точно знаю, что ее убивает тоже, но мы просто не можем прекратить перезваниваться.

– Харви! – Трент оглянулся, окликая бармена. – Принеси Хантеру пиво.

– Нет, достаточно кофе. – Алек бросил сердитый взгляд на кружку и понял, что кофе уже остыл.

– Приятель, ты не похож на человека, которому достаточно кофе. Ты похож на человека, которому необходимо крепко выпить.

– Как будто это что-нибудь решит.

– У тебя есть идея получше? Например, как действительно сделать что-то с вашей несчастной любовной историей? Знаешь, если вы оба не можете порвать и порвать окончательно, может, и пытаться не стоит?

– И что делать? – К раздражению примешалось отчаяние. – Продолжать «телефонные отношения»?

– А как насчет того, чтобы найти способ быть вместе?

– Я же говорил тебе, что ее переезд сюда даже не обсуждается, поскольку она подписала контракт с этой больницей. – Так, может, тебе следует переехать туда? – Уехать подальше от гор и всю оставшуюся жизнь чувствовать себя жалким подобием человека? Бросить работу, о которой я мечтал и без которой не представляю жизни?

– Мне кажется, что ты не слишком-то счастлив в горах. Кроме того, как там говорил Уилл перед женитьбой на Лэйси и переездом в Огайо? Когда это делается ради правильной женщины – это не жертва.

Алек вспомнил, как содрогался при мысли об Огайо. И вот теперь он сам стоит перед выбором: потерять Кристин или вернуться обратно в Техас – туда, куда он поклялся никогда не возвращаться.