словами, дабы сохранить образ городской дамы – с дороги я и сразу к вам, к вам мой дорогой друг – Ник широко улыбался и в этой улыбке было только тепло и радушие.

– Что ж, не знал, что у меня есть поклонники – Мадам живо закивала и обернулась на Анри.

– Зефирка не даст соврать, да и перед Богом грешно ложью услаждаться, клянусь, все ставки только на вас, лишний раз себе хлеба не возьму, а копеечку, да и поставлю.

– Зефирка? – переспросил Ник. Анри готова была провалиться под землю, пара десятков человек и этот гаденыш точно запомнят её прозвище, а кем-кем, но зефиркой она готова была быть только для Мадам.

– Да, это ж наша зефирочка – Мадам схватила Анри в охапку и притянула к себе – Зефирка, потому что бледна как снег и мягка душой – Ник посмотрел на сконфуженную Анри, улыбка не сходила с его лица.

– Зефирка значит, а вас как зовут?

– Маша, Маша меня зовут, но зовите меня Мадам, прошу вас. Ох, глупая моя голова, как же могла забыть, что я вам принесла подарочков – она сунулась в мятый пакет и извлекла из него мешки с пирожками, палата наполнилась стойким ароматом чеснока и выпечки. Мадам с довольным лицом начала раскладывать пакет за пакетом на крошечную тумбочку возле койки, так будто делала это каждый день. Ник медленно переместился на кровать, нога немного ныла, нужно было присесть.

– Анри, помоги мне, чаю принеси, давай бегом-бегом – Анри замешкалась и медленно пошла к выходу, толпа расступилась. Лицо её горело огнём от смущения. Через несколько минут она вернулась в палату с увесистым чайником из сестринской и парой кружек, и обнаружила Ника и Мадам, мирно беседующих друг напротив друга. Толпа тем временем не планировала расходиться. Во главе стояла Ларин, навострив свои уши.

– Ах, Ник, я молюсь за тебя каждый божий день, ты наша гордость, а не эти слащавые тыловые крысы. Ты кушай-кушай – Ник взял один пирожок и скромно надкусил.

– О, с чесноком, всё как я люблю! – в его словах не было ни тени сомнение. Он уверенно стал жевать, хотя Анри знала, что чеснока там было столько, что слёзы из глаз должны литься. Она тихо села рядом с Мадам и начала разливать чай, стараясь не поднимать глаза на Ника.

– Я знала, что настоящие мужчины любят чеснок. Вот, Анри, учись, пока я жива, как надо за мужиком ухаживать и за каким. Ох, а ты совсем исхудала, ну не уж то ты тоже сидишь на этих новомодных диетах? – она ущипнула Анри за бок – глянь, да я тебя так откармливала не для того ли, чтобы ты тут голодовала? – Анри побагровела и втянула голову ещё глубже в плечи, а Ник уже ухватил второй пирожок.

– Да, Анри, надо больше кушать – он протянул ей пирожок и ехидно улыбнулся. Анри не была поклонницей чеснока, но при Мадам не смогла бы отказаться в любом случае, поэтому она покорно приняла пирожок из его рук и стала недовольно жевать.

– Вот, то-то же, нечего тут из себя строить не знай кого – Мадам была довольна как никогда, с ней рядом сидела её самая дорогая подруга и кумир, встретить которого она и не мечтала. Ник уже уплетал третий пирожок, что могло свидетельствовать либо о его высокой культуре и терпимости, либо, что он действительно любил чеснок в таком количестве. Анри с трудом пережевывала каждый кусочек, медленно, стараясь растянуть, чтобы Мадам не всучила ей следующий.

– Сколько же я о вас слышала, о ваших подвигах, все их наизусть помню – гордилась Мадам. Ник перестал жевать и подозрительно посмотрел на новую знакомую.

– Подвигах?

– Ну да, о подвигах. Самый мой любимый, это когда ваша часть обложила укрывшихся в Танне Рауков и разгромила всех до единого. Поговаривают, что вы там больше двадцати срубили, а то и поболее – полушепотом добавила Мадам. Ник промолчал и продолжил есть, веселость исчезла с его лица. Анри заметила эту перемену и решила направить беседу в другое русло.

– Мадам в нашей части была поварихой, могла накормить целую роту, удивительный талант.

– Ох, девочка моя, да я с семи лет варила на всю семью, а семья у меня была ого-го какая, да почти все мужики. Поди накорми такую ораву. Каждый ел за троих. Помню мы с маманей всё время смеялись мол нашим хоть овёс вари всё одно, съедят – она громко расхохоталась.

– А где ваша семья сейчас? – вот умел Ник задать не самые удобные вопросы. Анри вздрогнула, она знала эту печальную историю.

– Да всех боженька прибрал, одна я осталась – она вздохнула.

– Сочувствую – отозвался Ник глядя куда-то сквозь неё.

– Да что ж поделать, они сейчас в лучшем мире, а мы должны заботиться о тех, кто жив, о наших бойцах, что ведут нас к победе.

– Ага, к победе – равнодушно добавил Ник. Анри почувствовала, как потемнело его лицо и голос стал ниже.

– А Ник у нас тут дебошир ещё тот – пролепетала Анри в надежде, что сможет переключить их на другие мысли.

– Да что ты говоришь? И что ж ты проказник этакий натворил? – весело начала допытываться Мадам. Ник усмехнулся.

– Ничего, лишь попросил то, на что имею право – спокойно ответил он и посмотрел на плечо, где под рукавом выступал тюремный отслеживатель – а прав у меня не так много.

– Да приехал тут больной косой и поднял на уши всё отделение. Искал свой Свид, да так искал, что трое санитаров его скрутить не смогли – засмеялась Анри. На лице Мадам отразилось небывалое восхищение.

– Говорю же такие могут стога сена голыми руками кидать, эти санитары ему в подмётки не годятся. И как же тебя угомонили?

– Пришлось тащиться с ним в корпус инженеров, чтобы он убедился, что его игрушка в надежных руках.

– И кто этот смельчак, который сопроводил тебя? – Анри замялась.

– Зефирка, кто же ещё – и Ник заливисто засмеялся.

– Ах, да ладно, ты и здесь всех пытаешься спасти? Ой, зефирочка, а не прикипела ли ты сердечком к нему? – она нежно потрепала Анри по плечу, а та залилась румянцем, она хоть и пыталась сменить тему, но уж точно не в этом направлении – в твоем возрасте девки уже второго рожают, а ты всё по углам жмёшься, пора бы уже остепениться, так и в поля бы тебя не отправили с дитем, сидела бы тут и