— Правила запрещают использование штатных магов-иллюзионистов на представлении, если не подавали заявку заранее, — произнес он почти шепотом. — Минимум за восемь декад.

— Заранее? Заранее? — Фей разошлась так, что топнула ногой.

— Почему разрешили мне использовать иллюзии в первом туре?

— Упущение распорядителей, — старичок виновато пожал плечами. — Леди Блау, прошу Вас, — он подошел близко-близко так, чтобы не слышали остальные, — дальше может быть хуже.

Хуже? Куда еще хуже?

— Я правильно понимаю — инструменты любые, наряд — сменить в обязательном порядке, запрет на иллюзии и участие других лиц? — Только я и голая сцена.

Помощник распорядителя виновато кивнул головой, осторожно вытащил смятый почти в комок свиток из пальцев Фей и быстро-быстро засеменил на выход.

— О, Великий! — Фей-Фей упала на лавку рядом. — Это точно немилость! Это немилость, Вайю!

— Фей…

— Где мы возьмем новый наряд? Где, скажите мне? За десять мгновений?

Я отстукивала первые такты имперского марша на коленке и думала. Они не дадут мне выиграть. Не оставят ни единого шанса. Псаковы правила, можно подумать этим правилам хоть кто-то когда-то следовал? Я не заметила, чтобы все участники второго тура переодевались. Или это правила персонально для Блау? Сколько же заплатили Фейу распорядителям, что они так поддерживают эту линию. Сколько. И чем. Я запомнила каждого из трех толстяков в пурпурных мантиях, неужели они думают, что Блау не взыщут долги? Или думают, что мы так слабы перед Фейу?

— До лавок не успеть, да и проверка на входе займет столько времени…, — стонала Фей-Фей, закусив губу. — Мистер Гебион Лидс! Вам стоит предложить хотя бы одну здравую идею! — она гневно сверкнула в его сторону глазами, как будто именно Гебион был виноват в том, что у нас возникла такая проблема.

— Вы можете поменяться платьями, — выдавил Геб, опасливо глядя на Фей.

— Точно, — прищелкнула она в восторге пальцами.

— Еще я могу вообще снять верх ханьфу и остаться в полупрозрачной нижней рубашке, публика будет рукоплескать, — с сарказмом добавила я. — Ещё я могу поменяться нарядами с мистером Лидсом. Геб, серо-стальной прекрасно оттенит…

— Вайю! — Зашипела Фей. — Времени дурачиться нет.

— А я не дурачусь. Наряд должен отражать дух мелодии. Ты думаешь, я буду играть что-то про любовь и цветочки на военном горне? И твое ханьфу как нельзя лучше отражает истинный дух войны. Настоящая воительница Мары — леди By, и пояс, расшитый голубыми бабочками…

Фей мучительно покраснела. Бабочки на поясе были почти не видны, вышитые нитью тон в тон.

— Тогда что?

— Я думаю, Фей. Ты же видишь, я думаю, — я потерла ладошками глаза, — но пока думается не очень.

В этот момент в зал ожидания с сияющим видом победительницы впорхнула переодетая Фейу. Вся как будто залитая жидким огнем, ткань ее ханьфу переливалась и мерцала на свету сполохами.

Фей сбоку скрипнула зубами, сжав маленькие кулачки на коленках.

Фейу ошеломляла, и контраст был ещё более значительным, потому что на заднем фоне у входа стояли две неподвижные фигуры легионеров. Красное на черном. Как кровь, как жизнь, как смерть.

— Как кровь…, — Я подпрыгнула от волнения. — Геб, в ложу. Мне нужен самый маленький размер формы Блау. Пусть снимут, неси сюда. — Конечно, все трое аларийцев были почти на две головы выше меня, а про ширину плеч и говорить не стоило, но лучше так, чем меня со сладкой улыбкой завернут обратно распорядители, потому что я нарушила пункт правил, о котором меня уведомили. — Фей-Фей, тушь, и широкая кисть, — раздавала я распоряжения.

Тушь нашлась сразу, на столике, где Фей писала стихи. Я обмакнула кисть, помедлила, и передала Фей-Фей.

— Рисуй.

— Что? — ошарашенная Фей округлила глаза.

— Полоски. Рисуй траурные полоски. У меня траур.

Запыхавшийся Геб вернулся быстро, принеся два комплекта. Один наш, форма Блау, был настолько большим, что я утонула в нем почти до колен. Второй, поменьше, тоже черный, из дорогой ткани, с наспех споротыми нашивками и знаками отличия был Люковым, он ещё пах им. Все-таки Люци всегда соображал очень быстро.

Я погладила ещё теплую ткань кончиками пальцев. Форма Хэсау очень похожа на нашу, и почти не отличить без нашивок, и люков размер был самым подходящим. Это он так предлагает опустить плетения и прекратить военные действия, перед лицом общей угрозы?

Кафтан Люка сел хорошо, я подвернула рукава несколько раз, застегнула, вытащив поверх малую печать Блау, и покрутилась вокруг.

— Ужасно, — замогильным голосом констатировала Фей-Фей. — Но тот, ещё хуже, — показала она на второй комплект формы. — Просто дитя войны, Вайю. Не хватает только немного грязи и босых ног.

Геб за ее спиной украдкой показал мне большой палец вверх и подмигнул, значит все не так плохо.

— Дитя войны…, — я покатала фразу на языке, — дитя войны…совсем не плохо. Я не могу конкурировать с Фейу в красоте, будем брать контрастом. — И Фейу всегда были очень далеки от армии, выполняя только обязательную повинность, в отличие от Блау. Вайю Блау — дитя войны, да будет так. — Последний штрих. Фей, помоги вытащить шпильки и распустить волосы…

— Вайю, это слишком…

— Слишком — это список, который нам принесли. Слишком — это соревноваться, с учетом того, что Фейу готовила свое представление почти с начала года. Слишком — это проигрывать просто так, Фей. Вот это слишком.

— Но это неприлично… при всех, только полный траур…

— А у меня траур Фей. Полный. По тому Пределу, который мы потеряли, расценивай это так.

— А мелодия соответствует образу?

— Полностью, Фей, полностью, — я хищно улыбнулась, в предвкушении сжав пальцы, которые зудели в нетерпении.

Барабан и горн унесли, истекли десять мгновений, и старичок-библиотекарь пригласил нас на выход.

— Леди и свидетели, прошу.

— И как я? — Фей-Фей пришлось отвлечь, потому что она уже дважды нервно расстегивала и застегивала мне все застежки, поправляя кафтан.

— Ужасно, — выдохнула она. — Просто ужасно, Вайю. Ужасно настолько, что это почти вызывает дрожь. Как будто умерли все, и ты осталась последней из Блау… ой, — Фей несколько раз шлепнула себя ладошкой по губам. — Прости, Великий.

На Арене ажиотаж стал больше, все трибуны с нетерпением гудели, обсуждая, что будет.

Распорядителям придется использовать купол тишины, чтобы угомонить аудиторию.

Фейу уже стояла посередине сцены с гордо поднятой головой, увидев меня глаза Марши расширились, и она несколько раз осмотрела меня сверху вниз, от кончиков сапожек до распущенной гривы волос. Гадай, Фейу, гадай, что я буду играть. Больше тебе ничего не остается.