Я устремляла взор поверх стола, и к моим услугам накрывалось пиршество красок «на гладях бесконечных вод, закатом в пурпур облечённых», тогда спутник легко сходил за вещую птицу Гамаюна, который «вещает и поет, не в силах крыл поднять смятённых». Это, кстати, из стихотворения «Гамаюн», сочинения Александра Блока, автор заметил такую милую птичку почти сто лет назад на картине В.Васнецова. Также имел место романс «Гаснет луч пурпурного заката», во время воображаемого исполнения я поглощала коктейль из крупных креветок и вполуха слушала, как в ритуальном сеансе запугивания Аркаша, он же Гамаюн, «вещает казней ряд кровавых» (это то, что было, как в карточном гадании), «и трус и голод и пожар» (это вроде как будет), «злодеев силу, гибель правых» (это чем дело кончится) как обычно.

Красноречивый контролер Аркаша Ярнатовский, Александр Блок (ему принадлежали тексты, кроме «луча пурпурного заката») и далеко залетевшая личная фантазия запутали вконец, я перестала отделять реальность от вымысла и ляпнула невпопад, вообразив себя гадалкой.

– А ты не боишься, золотко, что морской дракон опознает тебя по одной выправке? – таким способом я отвлекла контролёра от страшилок.

– Приходится идти на риск, – автоматически признал Аркаша, но вдруг осознал вопрос и уставил на меня взор сквозь длиннейший бокал с местным скверным вином. – А почему ты думаешь, что он…?

– Сны такие снятся, – туманно ответила я, держа свою рюмку на отлете, думаю, что даже вещая птица Гамаюн была бы довольна символическим ответом. – И про полотенце ты забыл рассказать, оно тоже снилось.

– Проверил я номер наутро, немец из Дрездена, польского происхождения снимал на три дня, но не дожил, – сказал Аркаша. – Заказал заранее, герр дрезденский, съехал без предупреждения, паспорт в записке просил выслать к едрене фене, хрен собачий. И полотенца у вас в «Кактусе» все одинаковые, болотного цвета.

– Опознавательный знак! – ахнула я. – А я им швырялась!

– Счёт пришел потом, разговаривал много, даже через компьютер, бизнесмен на отдыхе. Молодой, но ранний, – подполковник вёл рассказ со вкусом.

– Но может как раз наоборот, – поддразнила я Аркашу. – Это мы его напугали, несчастного. Шум под окнами, пробежки к морю, шляются всякие, возращаются мокрые в ином составе, отмываются полночи. Бедалага подумал про русские мафиозные разборки, срочно смылся в Дрезден, и синее полотенце прихватил, чтобы мы не умыкнули.

– Ну его к Богу в рай, это полотенце, – отмахнулся Аркаша. – А снилось тебе что?

– Клиент покойный явился, Костя Рыбалов, – почти честно выложила я. – Шепнул, что ошибочка вышла, извинялся.

– Ты, значит, по утрам к нему бегала? – мрачно осведомился Аркаша, явно утомленный мистикой.

– Да нет, ждала вдохновения, вдруг дальше подскажется, – сымпровизировала я с некоторой осторожностью.

– Понятно, светилась, значит, себя обнаруживала. – сказал Аркаша. – Я так и думал, поэтому одна хотела, я мешал своей выправкой. Сказала бы сразу.

– А что надо было сказать? – не удержалась я.

– Вот у нас не принято женщин подставлять, – сурово объяснил Аркаша. – Тем более необученных, своих. А у вас семейный бизнес. Она бегает, светится, а он сидит в паутине и за ниточку дергает, смотрит, кто словится.

– А вы что, по-другому работаете? – удивилась я. – Послали меня побегать, а тебя посмотреть.

– Две большие разницы, – веско пояснил контролер. – Если у Аркаши Ярнатовского супруга подъезжает к «Норильскому никелю» невзирая на семью, то Аркаша подумает, что она просто хвостом вертит, потому что у никеля денег много, хватит на всех. А если у кого-то в семейке имеются деньги с политикой вприкуску, то Аркаша мигом сообразит, кто раскрыл рот на этот никель.

– Очень сложный у тебя получился образ, – пожаловалась я. – Но всё равно я не поняла, причем тут Гера с семьей.

– Это к примеру, – заявил Аркаша. – Ну, тебе видней.

– Ничего мне не видней, но не будем, – очень капризно согласилась я. – Давай лучше есть лобстера, пока не остыл и согласуем донесения. Кого мы вытащили из моря?

– А никого, ты не докладывала, с кем ходила купаться при луне и встречать рассветы, – тоже закапризничал Аркаша. – Вела себя вольно, супругу и докладывай, ваше семейное дело. Идёт?

– Хорошо, я скажу, что меня пас потрясный мужик, искусно маскировался, – честно предложила я. – Мол, мерси «Обольянинову с братом». Идёт?

– Строить догадки никому не возбраняется, – одобрил Аркаша совместные планы. – А что ещё тебе снилось?

– Снилось, что потрясный мужик решил обойти всех и сам заняться морским быком, который мне приснился, похоже? – предположила я.

– Не потянем с Володькой, фирма не та, хотя конечно, – задумчиво произнес Аркаша. – Нам он и не снился.

– Что мы с тобой, Аркаша, как старушки на лавочке? Кому что приснилось, только курицы не хватает, – я решила закончить беседу о снах, но нечаянно прихватила лишку.

– Какой еще курицы? – вскинулся Аркаша.

(Понятно, куда ему уследить за полетом моей фантазии от вещей птицы Гамаюна до дедовой курицы с Веерной улицы. Это вам не друг Валя.)

– Да так вспомнилось, дед один пасёт курицу на веревочке, почти как ты меня здесь, только я всё время упархивала, – я снизошла до объяснений, иначе контролёр мог сдвинуться ненароком.

– Я не держу обиды, – сказал Аркаша благосклонно. – Пусть обижаются те, кто тебя послал.

– Поняла, согласна, а ужин был роскошный, спасибо, – ответила я. – И за спасение из моря спасибо, хоть и не было его совсем, и тайну ты почти открыл. Вот только имени и должности не хватает нашему морскому чудищу.

Тут как раз принесли кофе и клубнику со сливками, так что у Аркаши появилось время обдумать мой демарш, а мне поразмыслить, зачем я пристаю к контролеру, вьюсь вокруг, как назойливое насекомое. Чего мне не хватает к десерту, какую ниточку я дергаю, и кто их нас паук, а кто глупая курица на веревочке. Кофе капуччино мы выпили в молчании, потом взялись за сливки, лениво выбирая отборные ягоды.

– А что тебе неймется? – подобрал Аркаша ягодку сверху.

– У всех полна корзинка, я насобирала, а мне – хрен, – я порылась в большом бокале, но подходящей ягоды не нашла.

– Компромат собираешь? Без него в семье никак? – Аркаша долго выбирал и подцепил ложкой отборную ягоду.

– Мог бы поделиться, не убыло бы, – я опять сняла сверху сливки, оставив клубнику в целости.

– А что мне твой компот, какой с него навар? – спросил Аркаша, зацепляя ложкой в бокале не глядя.

– Сама полезу искать, всю малину разворошу ненароком, – предупредила я и отправила в рот первую клубнику.

– А ты не лезь, голову оторвут, – Аркаша надавил ложкой и в бокале появилось алое пятно. – Моё дело предупредить.

– Всё равно соблазнюсь, – сказала я безнадежно и подцепила две ягоды сразу. – Тогда и тебя зацепят, подумают, что мы на пару собирали, а делиться не хотим.