Среди часто изображавшихся животных лошади занимают особое место. У них едва ли не ангельский вид. Жеребцы в плейстоцене, несомненно, дрались так же, как современные, которых мы с Рэнсомом видели в горах Прайор, однако подобные конфронтации никак не отражены в искусстве. Кобылы не кусаются ни в одной сценке, ни на одном рисунке волки или львы не нападают на жеребят. Другие животные могут драться, однако лошади до самого конца плейстоцена как будто бы соблюдают мир.

У росписей есть различия в стиле. Если роскошные лошади Шове всегда серьезны, то кони Ласко, нарисованные 17 тысячелетий назад, – веселые, восхитительно капризные создания (см. илл. 19 на вклейке). Известный археолог и популяризатор науки Пол Бах воспринимает искусство плейстоцена как «искусство нежности», и это, безусловно, справедливо, если обратиться к великолепной пещере Ласко. Здесь лошадей много, и все они движутся посреди туров, зубров, оленей, козлов и даже крупных кошек.

В Ласко кони как будто бы следуют девизу «Не волнуйся и радуйся»[137]. Подобная жизненная позиция в тот исторический момент кажется вполне осмысленной: на планете теплело, широкие прибрежные европейские степи по-прежнему были полны жизни. И потому живопись Ласко наполнена весельем, слегкa дурашливым и разнообразным. На стенах пещеры изображены лошади светлые и лошади темные, пегие и гнедые, и даже лошадь, которую называют «китайской» (потому что она изображена в манере, свойственной китайскому искусству), а также такие, которые, по мнению специалистов, напоминают тарпанов, вымерших диких европейских лошадей. Кони эти на стенах пещеры бродят именно так, как им и положено, – табунами.

Они прямо-таки скачут от радости. Стены Ласко полны таких счастливых загадок, вроде коровы, которая перепрыгивает через других зверей. Здесь есть откормленные кобылы с круглыми животами и довольные жизнью лошадки, рядом с которыми скачут игривые жеребята. Если кому-то покажется мало хаоса, найдется и лошадь, как бы катающаяся в траве вверх ногами в окружении других лошадей. Неужели это был коллективный портрет компании коней и других животных? Или же разные художники в разные времена живописали разных лошадей? Росписи Шове можно воспринимать как огромное, но единое целое; рисунки Ласко не создают подобного чувства единства.

* * *

В других местах лошадей рисовали иначе. Теплым майским утром вскоре после встречи с Изабель Кастене я поднималась по долине ручья в Стране Басков к входу в пещеру Экаин, возраст росписей которой достигает всего 12 000–14 000 лет (см. илл. 20 на вклейке). Подъем был несложным, вверх шла наезженная грунтовка без мощения, которая вполне могла служить главной артерией этой долины с эпохи неандертальцев. Я шла по ней для того, чтобы познакомиться с менее известными изображениями лошадей.

По пути я встретила мужчину из местных и поздоровалась с ним, сказав: «Buenos días»[138].

Он немедленно поправил меня. В Басконии «добрый день» говорят по-баскски – то есть на языке, непохожем на любой другой европейский язык и, вполне вероятно, уходящем своими корнями в палеолитическую эпоху. К собственному разочарованию, я с большим трудом смогла произнести предложенные мне звуки.

Добравшись до входа в пещеру, я огляделась. Внизу открывались великолепные с точки зрения коня угодья, пышные цветущие луга, похожие на высокогорье Вайоминга. Неподалеку от того места, где я остановилась, сливались два ручейка. Полоска земли между ними была покрыта зеленью. Вниз уходила еще более широкая и богатая долина. Над головой моей поднимались крутые скалы. Впрочем, толстоногие плейстоценовые лошади без труда справились бы с этими склонами.

В Стране Басков в наши дни обитают на вольном выпасе лошади потток (баскские пони). Местные жители полагают, что они происходят непосредственно от тех изящных животных, которые изображены на стенах местных пещер. (Исследования, проведенные генетиком Гасом Котраном, показали, что потток и усатые гаррано действительно находятся в родстве.)

Наблюдать за этими лошадьми в наше время – дело шумное. На старшую кобылу часто надевают ошейник с колокольчиком – прямо как на альпийскую корову. Подобно своим родственникам гаррано, баскские пони подпускают к себе людей – до какого-то предела. Они постоянно хранят эту вполне определенную дистанцию, ближе людям лучше не подходить. В прошлом этих лошадей отлавливали и использовали в качестве вьючных для перевозки тяжелых грузов через перевалы. Еще их использовали в шахтах, вынуждая проводить большую часть жизни под землей и перевозить тяжелые телеги с углем. Когда этим бедным животным дозволялось подняться на поверхность – если таковое вообще случалось, – они ничего не видели несколько дней, пока глаза заново не приспосабливались к дневному свету. Многие так и оставались слепыми. Дэвид Герберт Лоуренс в своих ранних романах, особенно в «Сыновьях и любовниках», с особым сочувствием описывал жизнь этих несчастных животных.

К счастью, в наше время жизнь пони потток складывается намного легче. В расчете на мягкий характер их иногда тренируют для верховой езды, однако успех не гарантирован. Я разговаривала с одной хозяйкой конюшни, которая позволяет маленьким детям ездить на них верхом, но только при условии, что взрослый держит коней под уздцы. «Они слишком упрямы, – пожаловалась она. – Остаются дикарями, любящими носиться по собственной воле и вовсе не желающими исполнять чужие приказы».

Потток, скрещенные с лошадьми другой породы, в частности арабской, пользовались успехом на выводном круге, однако чистокровные пони, предоставленные самим себе в горах, живут своим мирком. Они капризны. Я протянула пучок травы одному из них, целое утро катавшему детей. Траву он взял, но, когда я захотела погладить его по голове, тут же увернулся и был таков. Скорее всего, в конце дня его выпустят бегать по горам в свое удовольствие и принимать собственные решения до тех пор, пока снова не призовут к работе.

Лошадей этой породы часто называют «полуодичавшими», однако термин этот весьма расплывчат. Термин «одичавшая лошадь» подразумевает, что животное это когда-то было полностью одомашнено, а затем сбежало на волю. Подобная ситуация, насколько это известно, не относится ни к потток, ни к гаррано. Местные жители считают, что баскские пони всегда бродили по этим горам и потому никак не могли сбежать на волю в традиционном смысле этого слова. Местный археолог Педро Кастьяно полагает, что популяция лошадей потток резко сократилась в конце плейстоцена, однако оставшиеся на воле кони нашли убежище в Пиренеях, где и жили с тех пор. Наверное, более точно описать жизнь табунов потток в наше время можно словом «самоуправляемые».

Во время своих путешествий по Стране Басков я повсюду встречала лошадей этой породы, и потому мне захотелось узнать, насколько лошади Экаина схожи с ныне живущими. Сейчас туристов в подлинную пещеру Экаин не пускают – росписи ее драгоценны, и рисковать ими нельзя, – однако великолепная копия пещеры находится всего в пяти минутах ходьбы от входа в настоящую. Гид дважды проводит небольшую группу людей по экскурсионному маршруту. Первый проход совершается в полном молчании; второй сопровождается комментарием.