— «Дожить до состояния» — так и сказал? Не «добратьсядо места»?

— Да, так и сказал. У меня на такие вещи памятьотменная.

— Забавно... хотя не вижу, чем бы это могло нам помочь.Какая-то метафизика.

— А вот Бранд, наверное, знает, что тут к чему.

— Очень может быть, но нам это тоже ничего не дает.

— Надо что-то делать, а не философией заниматься, —вступил в разговор Ганелон. — Раз вы лишились способности управлять Тенями, разКозыри отказываются вам служить, значит, первым делом надо определить, где мынаходимся. А потом искать помощи.

— Ну, если мы не в Амбере, — сказал я, — то логичнопредположить, что мы где-то еще, в какой-то Тени, например, в каком-тоособенном месте, и притом совсем недалеко от Амбера — ведь изменения произошлиочень резко, почти внезапно. Перенеслись мы сюда без сколь-либо активногоучастия с нашей стороны, значит, кто-то это сделал и имеет в отношении наскакие-то намерения. Если этот кто-то собирается напасть на нас, сейчас самоеподходящее время. Если этот кто-то хочет чего-то другого, значит, он собираетсянам что-то показать, но вот что — догадаться невозможно.— Значит, тыпредлагаешь ничего не делать?

— Я предлагаю подождать. Не вижу смысла в том, чтобыбродить наугад. Мы только еще сильнее заблудимся.

— Послушай... — проговорил Ганелон. — А помнишь, ты мнекак-то говорил, что соседствующие Тени вроде бы способны проникать одна вдругую или что-то в этом роде?

— Говорил, наверное. И что?

— Тогда, если мы действительно недалеко от Амбера, намнадо ехать на восток, чтобы добраться до той параллели, на которой находитсягород.

— Не думаю, чтобы все было так просто. Ну, допустим,это у нас получится. Что тогда?

— Может быть, в точке максимального приближения Козыриснова заработают?

Рэндом посмотрел на Ганелона и перевел взгляд на меня.

— Попробовать невредно, — произнес он. — Что намтерять?

— У нас не так много ориентиров, — сказал я. — А вообщемысль неплохая. Если здесь с нами ничего не случится, можно попробовать. Правда,как оглянешься... Такое впечатление, что дорога позади сокращается в прямойпропорции по отношению к пройденному нами расстоянию. Мы не просто перемещаемсяв пространстве — тропа словно сматывается. В таких обстоятельствах я быпредпочел ехать до тех пор, пока не пойму, что дальше ехать некуда. Есликому-то нужно, чтобы мы попали в какое-то определенное место, то это уж егодело — выразить приглашение в более понятной форме. Давайте немного подождем.

Оба мои спутника кивнули. Рэндом уже начал было спешиваться,да так и замер: одна нога на земле, другая — в стремени.

— Столько лет прошло... — проговорил он. — Ведь никогдав это по-настоящему не верил...

— Что это? — прошептал я.

— Наша цель, — ответил Рэндом и взлетел в седло.

Он пустил коня шагом. Я последовал за ним и через несколькомгновений увидел то, что видел Рэндом.

Это был он — такой же ослепительно белый, как тогда, в роще.Единорог стоял, наполовину скрытый от глаз густыми зарослями кустарника.

Услышав поступь коней, единорог обернулся и поскакал прочь,но вскоре снова остановился за стволами деревьев.

— Вижу! — взволнованно прошептал Ганелон. — Подуматьтолько... Чтобы такой зверь на самом деле существовал! Это же ваш семейныйгерб, верно?

— Да.

— Ну, тогда это, наверное, добрый знак.

Я промолчал. Мы медленно ехали вперед, стараясь не терятьединорога из виду. Я не сомневался: он хочет, чтобы мы следовали за ним.

Он бежал и останавливался, но никак не показывался целиком —откуда-то выглядывал, перебегал от укрытия к укрытию, мчался вперед легко ибыстро, избегал открытых участков, предпочитая заросли и тень. А мы ехали иехали за ним, забираясь все глубже в лес, который с каждым шагом все меньшенапоминал местность на склонах Колвира. Уж если это и было на что похоже, такскорее на Арденский лес.

Мы ехали, по моим подсчетам, уже примерно час и вскореприблизились к неширокому прозрачному ручейку. Единорог обернулся и помчался поего берегу против течения.

Рэндом отметил:

— А ведь как будто что-то знакомое..

— Да, — подтвердил я. — Но только «как будто». А почему— никак не пойму.

Дорога пошла на подъем. Коням стало трудно поспевать, ноединорог словно почувствовал это и сбавил прыть. Под копытами коней попадалиськамни, деревья стали ниже. Ручей шумел и плескался, непрерывно петляя. Я ужеустал считать его коленца, когда мы приблизились к вершине небольшого холма.

Дальше дорога пошла по ровному лесу, из которого вытекалручей. Краешком глаза я заметил через просвет среди деревьев нечто, что менясильно удивило: ослепительно голубую гладь океана — далеко внизу. Наверное, тоже самое увидел и Ганелон, поскольку проговорил:

— Ну и высоко же мы забрались. Вроде бы все по низинамехали, а тут...

— Роща Единорога! — прервал его Рэндом. — Вот на чтоэто похоже! Смотрите!

И он не ошибся. Впереди лежала ровная площадка, усеяннаявалунами. Посреди них из земли бил ключ, дававший начало ручью, по берегукоторого мы ехали. Мой внутренний компас говорил мне, что поляна на самом деледолжна быть не столь широкой и расположена иначе, но сходство было поистинепотрясающее. Простое совпадение? Вряд ли.

Единорог взбежал на невысокую скалу около ручья, посмотрелна нас и отвернулся. Может быть, он смотрел вниз, на океан?

И стоило нам только тронуться вперед, как и камень, иединорог, и деревья вокруг, и ручеек позади — все приобрело какую-то необычнуюясность, резкость очертаний, словно стало испускать свой собственный свет, испособность заставлять все кругом светиться исходила от нас. А на границезрения свет дрожал и колебался — так плывет мимо тебя все, когда с бешенойскоростью скачешь на коне.