— Да. — Ей нечего было добавить. Она сейчас вообщене могла говорить.

— Были ли другие случаи, когда мистер Делони бил вас?

— Нет, таких случаев не было.

— А до гибели вашего сына вы не страдали нервными илипсихическими расстройствами?

— Нет, никогда.

— Можете ли вы сказать, что сейчас вы полностьювыздоровели?

— Да.

Наступила короткая пауза. Палмер бегло просмотрел какие-тозаписи, затем продолжил:

— Миссис Паттерсон, верно ли, что вас мучают сильныеголовные боли?

— Да.

— Когда начались эти боли?

— Они… начались… когда я была в Швейцарии.

— И с тех пор они не прекращаются?

— Не прекращаются.

— А в последнее время?

— Тоже.

— Как давно это было в последний раз? Она попыталасьулыбнуться, но не смогла:

— В субботу и воскресенье.

— Сколько приблизительно раз это повторялось, скажем, запоследний месяц?

— Четыре-пять раз за неделю.

— Да что вы, неужели так часто? — Теперь онразыгрывал сочувствие. — А до похищения сына? Столь же часто?

— Нет, может быть, раза два-три в неделю.

— Миссис Паттерсон, а есть ли у вас другие проблемы,которые беспокоят вас так же давно? Не страдаете ли вы депрессиями? Может быть,временами боитесь людей? Нельзя ли предположить, что в вас просыпается страхперед ответственностью, боязнь опять оказаться виноватой?

Том Армур еще раз заявил протест, пытаясь остановить этуизуверскую процедуру:

— Мой коллега — не психиатр. Если, по его мнению, нужнозаключение психиатра, он должен пригласить эксперта.

— Ваша честь! — Билл Палмер опять приблизился ксудье, и в его руках появился другой лист бумаги. — Вот телеграмма изВиллара, из клиники доктора Вербефа. Здесь подтверждается, что свидетельницувремя от времени приходилось изолировать.

— Протестую! — возмущенно прервал его ТомАрмур. — Миссис Паттерсон не подвергалась лишению свободы!

— Протест принят. Мистер Палмер, прошу вас выражатьсяточнее.

— Извините, ваша честь. Во всяком случае, свидетельницапровела два года и два месяца в больнице для душевнобольных в результатенервного срыва и тяжелой депрессии. Установлено, что она неоднократнопредпринимала попытки самоубийства и страдала сильными головными болями. Таковофициальный диагноз. Кроме того, доктор Вербеф сообщает, что, по его мнению,головные боли миссис Паттерсон будут продолжаться, а при сильных стрессах еедушевное здоровье может оказаться под угрозой.

Врач добил Мариэллу, сам того не желая. Теперь она можетговорить что угодно, все равно суд решит, что она чрезмерно взволнована и еесвидетельства ненадежны. Но Палмер еще рвался в бой. Телеграмма доктора Вербефабыла приобщена к делу, и прокурор продолжил допрос:

— Миссис Паттерсон, имелись ли у вас контакты собвиняемым после развода?

— Нет.

— Видели ли вы его в прошлом году? Скажем,непосредственно перед похищением вашего сына?

— Да, мы случайно встретились в церкви в годовщинусмерти нашего сына. А потом — на следующий день в парке.

— И в обоих случаях с вами был сын?

— Нет, только во второй раз.

— Как реагировал на ребенка мистер Делони? Был он радпознакомиться с ним?

— Нет. — Мариэлла опустила глаза, чтобы невстретиться взглядом с Чарльзом. — Он был недоволен.

— Может быть, он был рассержен?

Поколебавшись, она кивнула:

— Да.

— Он вам как-нибудь угрожал?

— Да, но скорее всего не всерьез.

— Так. А когда ваш сын был похищен? Он таки докажет,что она безнадежно глупа. А может быть, и что-нибудь похуже.

— На следующий день.

— Вам не кажется, что между угрозами мистера Делони иисчезновением вашего сына есть связь?

— Не могу сказать.

Палмер мгновенно сменил направление атаки:

— Случалось ли вам целовать мистера Делони после развода? —Поколебавшись секунду, Мариэлла кивнула. — Пожалуйста, отвечайте навопрос.

— Да.

— Когда это произошло?

— Когда мы встретились в церкви. Мы не виделись почтисемь лет, вот он и поцеловал меня.

— Скажите, это был дружеский поцелуй в щеку или же страстныелобзания в губы, как в кино?

В зале зашушукались, но Мариэлла даже не улыбнулась. А ДжонТейлор знал, откуда взялся этот вопрос. Безусловно, Палмер побеседовал сшофером и внимательно выслушал его излюбленную версию насчет «любовника».

— Он поцеловал меня в губы.

— Вы посещали его в тюрьме?

— Да, один раз.

— Миссис Паттерсон, вы по-прежнему любите мистераДелони?

Вот и все. Теперь все, что бы она ни сказала, становитсязаведомо бессмысленным.

Она опять заколебалась, потом решительно тряхнула головой:

— Не думаю.

— А вы полагаете, что вашего ребенка похитил мистерДелони?

— Не знаю. Возможно. Точно не могу сказать.

— Как бы то ни было, вы ощущаете свою ответственностьза случившееся?

— Не знаю…

Голос ее задрожал и сорвался. Многие из присутствующих в залевспомнили в эту минуту заключение швейцарского врача: в моменты серьезныхстрессов ее душевное здоровье может оказаться в опасности. Палмер добилсясвоего. Он ее бесповоротно дискредитировал. Казалось, она ни в чем не былауверена: ни в вине Чарльза Делони, ни в своей собственной. В зале суда стоялаженщина, несколько раз покушавшаяся на самоубийство, страдающая головнымиболями и, возможно, погубившая когда-то своего первенца. Если теперь защитазахочет получить от нее какие-либо благоприятные для Чарльза показания, они небудут приняты в расчет. К этому и стремился Палмер. Джон Тейлор понял, ктопомог прокурору привести в исполнение этот план. Малкольм. И самому Тейлорустало стыдно за то, что он наводил справки о прошлом Мариэллы. Впрочем, добытыеим сведения не могли причинить ей вреда.

— Спасибо, миссис Паттерсон, — холодно проговорилПалмер и обратился к Тому Армуру:

— Приступайте к допросу.

— Ваша честь, защита предпочитает вызвать миссисПаттерсон в качестве свидетеля позднее. Он рассчитывал, что по истечениинекоторого времени впечатление сгладится, и прежде всего сама Мариэллауспокоится. Сейчас она сошла со свидетельского места бледная как смерть. Чарльзстарался поймать ее взор, но ей было слишком плохо. Она даже не взглянула в егосторону. Судья объявил перерыв до двух часов.