Улица, где располагался особняк Малахиты – Мистер Ро, никак не изменилась с последнего визита Майи. Те же викторианские дома с выбитыми окнами, те же ржавые карнизы, те же покосившиеся балконы и веранды.

Два нижних этажа бабушкиного особняка были отделаны серым гранитом. Песочно-желтый фасад здания украшали темно-коричневые декоративные элементы. В крупных стрельчатых оконных рамах виднелись многоцветные витражные окна, отделанные головами античных богов. Две симметричные шестигранные башни в виде шахматных ладьей вздымалась выше, по бокам основного фасада. В стену одной из них был ввинчен циферблат со знаками зодиака.

Алые Стервятники Щегол и Дрозд встали по двум сторонам от каменного крыльца лицом к улице и замерли.

Майя собиралась постучать, но дверь открылась сама собой и на Майю напоролся сам пекарь Томас кёлер Фар. Это был грузный мужчина-керамик с пышными усами, мясистыми пальцами, роскошной бородой, в обсыпанном мукой переднике.

– Здравствуйте, я мастер пекарского дела – дочь Облачной Фабрики. Хочу стать вашей портнихой с соседней улицы, в царстве Полоза нет лучшего подмастерья чем Вы. О ваших Агнессах поговаривают в самом графстве кренделей… Ой… – только выпалив свою тираду, Майя поняла, что спутала всё, что только могла.

Томас кёлер Фар удивленно посмотрел на Майю, явно не понимая ничего из её речей.

– Чего?

– Возьмите меня в подмастерья. Я – Агнесса.

– У меня полно подмастерий.

«М-да тяжко жить без помощи Мудруса – почесала затылок девочка».

Она даже соскучилась по зануде-червю, который сидел в её голове и высокомерно критиковал каждый неправильный шаг.

– Я знаю в точности секретный рецепт Вашего дома, знаю рецепт кексов Агнии окта Малахиты! – заявила Майя, вспоминая, как натыкалась на него в разных кулинарных блокнотах бабушки.

Пекарь Томас кёлер Фар заинтриговано поднял бровь.

– Хорошо, пойдём.

Томас проводил Майю на кухню, разогнал всех поварят и подмастерьев.

– Иди, готовь.

Майя довольно быстро справилась с кексами: не перепутала соль с сахаром, вишнёвое варенье с клубничным и даже вовремя вытащила из печки.

Томас кёлер Фар в кругу своих поварят попробовал кекс и скорчил критическую мину. Признать, что Майя в точности воспроизвела рецепт, он не желал.

– Похоже, но не неподражаемо. Перспективы в тебе как в пекаре есть.

Томас выдал Майе передник, и она стала официальным членом его кухни. Ни заполнение документов в трёх экземпляров, ни санитарная книжка, ни даже паспорт Майе не понадобились. С порога её мигом запихнули на кухню, где копошились помимо самого главного пекаря Томаса его жена Шпулер и несколько бездельников-помощников Оловик шрёдер Сталь, Скрепик циммерман Боксит и Герман кёлер Пассатижи.

Весь день Майя вертелась под рукой у Томаса, но никак не могла придумать, как ей отлучиться на поиски бабушкиного хранилища. Томас Фар ни на секунду не отходил от неё, будто чуял в ней воровку. Майя решила дождаться ночи и обыскать дом.

Опять вспомнился зануда-Мудрус. Майе стало грустно. Она привязалась к ушному книжному червяку.

На крючке висела свиная туша. Миссис Фар с тяжелым деревянным половником словно цепная собака наматывала круги вокруг туши, отгоняя кошек, желавших покуситься на свиной пятачок. Видимо, она сторожила поросенка для пирога со свининой. Так продлилось до самого позднего вечера. Майя с ужасом смотрела на циферблат механических часов, чьи стрелки медленно приближались к полуночи. План действий она так и не придумала.

Томас клевал носом у самой печи и проснулся, уронив деревянную лопату для выпечки на пол. Булочки посыпались вниз и поскакали по пекарне, как мячики. Томас прикрикнул несколько раз на снующего под рукой Скрепика циммерман Боксита – это поднимало ему настроение. Дал Майе-Агнессе подзатыльник, будто она была виновата в его криворукости и вернулся к пекарному делу. Работал он с такой прытью, что ненароком подпалил себе брови, вытаскивая из печи очередную партию булок.

Его лицо раскраснелось от жара. Пекарь похлопал опаленные брови и ресницы, решив, что заслужил несколько часов сна. Он разогнал всех помощников, метая в них полотенца и прихватки. Одному очень невезучему досталось по спине ухватом. Майя забилась в дальний угол пекарни, забравшись под стол и прикрывшись как могла полотенцем. Она притаилась, ожидая, когда пекарь покинет свою пекарню. Томас тяжелой грузной походкой поднялся по скрипящей деревянной лестнице на второй этаж. Его жена и дети уже крепко спали. Томас Фар хотел прилечь лишь на несколько минут, а затем снова приняться за работу.

Но стоило его голове коснуться подушки, как тело мгновенно налилось свинцом, веки потяжелели, и он вырубился.

Дождавшись, когда пекарь громко захрапит, Майя выбралась из-под стола и отправилась исследовать дом. Все комнаты были покрыты десятилетним слоем грязи и пыли. Жизнь почему-то кипела из кухни в столовую и обратно. В доме она ничего не обнаружила, потому решила попросить помощи у Мистера Ро.

Майя спустилась в подвал, пытаясь догадаться насколько сильно впадет в ярость душа дома, когда узнает, что Майя пришла грабить его хозяйку.

– Мистер Ро, – тихо позвала Майя, спустившись в холодный подвал с выбитым окном.

– Да… – тихо отозвался он.

По его голосу Майя почувствовала, что он впал в глубокую депрессию.

– Ты вернулась. Как вовремя. У меня как раз была к тебе просьба.

– Просьба? Я сомневаюсь, что могу быть полезна.

– Она простая. Я осознал, что просто не могу так дальше жить. В чём теперь смысл моего существования? Агнии больше нет. Для кого мне хранить всё это? Не для кого.

Майя узнала себя в этих речах – её состояние сразу после признания Никите.

– Нельзя же убиваться из-за первой несчастной любви. Первая любовь не всегда со счастливым концом. В твоей жизни обязательно появиться другой достойный.

– Так можно утешать людей. Духи домов – однолюбы. Моя трагедия – трагедия на всю жизнь!

– Ты ведёшь себя как глупый подросток, – она вздохнула, – И что же ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты спалила меня дотла и вытащила из фундамента мою душу.

Майя поежилась. Она не знала считается это преступлением или нет: поджог дома по его собственной просьбе. Хотя это называлось порча чужого имущества.

– Знаешь, любовь даже самая сильная не стоит того, чтобы сводить счёты с жизнью.

– Возможно, но ведь тебе это тоже нужно.

– Нет, мне не нужна твоя смерть.

– Тебе нужна разрыв трава. Я слышал, как ты бормотала себе под нос, готовя пироги. Каждый дом имеет помимо органов чувств душу. Порой души ведут себя как дикари.

Майя вспомнила Русю, которая чуть не переварила её в своём желудке.