– Знаю…

– Отправляемся?

Хамзи нерешительно пригладил рукой волосы, поморщился, вздохнул, словно собираясь броситься в прорубь, и резко выдохнул:

– Отправляемся!

И перед ними завертелся зеленый вихрь портала.

Фата оказалась гораздо сильнее, чем ожидал Дарг. Без предварительной разведки и изучения дна, опираясь лишь на торопливо проведенное магическое сканирование и свой опыт, она уверенно создала возле логова Церинга надежный «пузырь», и они с шасом вот-вот должны были ступить в портал, чтобы спуститься вниз.

– Молодец, девочка, молодец…

Дарг не был трусом, однако мастерство Роксаны произвело на него впечатление, и хван поймал себя на мысли, что не хочет доводить дело до драки. В рукопашной он ведьму, конечно же, порвет на клюшки для гольфа, но магический бой проиграет наверняка – в этом аспекте зеленая была очевидной мастерицей.

– Но ведь мы можем решить наши вопросы полюбовно, правда? Если у вас есть нечто, способное сдвинуть дело с мертвой точки и вытащить ламу из саркофага, я готов рассмотреть ваше предложение.

Дарг усмехнулся, дошел до двери в «погреб», в которую не рискнули войти Роксана и Дамир, раскрыл ее и зашагал по своему собственному магическому коридору, который давным-давно проложил к саркофагу. Последние годы коридор упирался в толщу воды, но сейчас он должен был привести четырехрукого в комфортную зону внутри построенного ведьмой купола…

Известно, что дорога «туда» гораздо длиннее дороги «обратно», особенно если обратно ты едешь домой. Понятно, что при одинаковой дистанции все упирается в психологию. Обратный путь уже знаком, эмоции другие, нет дорожной тревоги, а только сладкое предвкушение встречи с любимым диваном.

Ну, и с теми, кто ждет, грея тебе на этом диване местечко.

Сказанное выше справедливо почти для любого пути. «Почти», потому что кроме созданных строителями дорог, протоптанных народом тропинок и накатанных проселков существуют на свете пути, проложенные нестандартным способом – с помощью магии.

Необязательно портал, то есть мгновенный магический переход из одной точки в другую, но обязательно волшебный: или скрытый от посторонних глаз, или защищенный, или тот, что «чуть медленнее портала, но гораздо быстрее автомобиля»…

И коридор, в котором очутились Пифуций и Макс, оказался именно таким – магическим.

– Мы еще в тоннеле, или я ослеп?

– Тебе тоже показалось, что стало темнее?

– Ты не заплатил за электричество?

– Уверен, что дело не в этом.

– А в чем?

– Перед рассветом всегда наступает тьма.

– Да ты поэт.

– Пытался, – не стал врать Воронов. – Пописывал в последних классах школы, желая произвести впечатление на…

– Мне, честно говоря, плевать, – перебил склонного к рифмованию спутника конец. – Ну, до тех пор, пока ты не займешься декламацией.

– А если займусь?

– Тогда придется тебя убить. – Пиф улыбнулся. – Я, конечно, сделаю это не так расторопно, как какой-нибудь хван, например, или нав, и без всякого удовольствия, но сделаю.

– Почему? – удивился Воронов.

– А почему нет?

– Не любишь поэзию?

– В твоем исполнении.

– Откуда ты знаешь, что я плохой поэт?

– А ты хороший?

Несколько секунд молодой чел обдумывал вопрос, после чего отвернулся:

– Тоже мне Воланд нашелся…

Конец ответил тихим смешком, который, однако, был почти сразу же прерван:

– Тихо! – прошипел Максим.

– Что опять?

– Слышишь? – Воронов поднял вверх указательный палец.

– Ты начал бубнить стихи?

– Плеск воды.

– Где? – Пифуция передернуло, словно от удара током. – Тоннель заливает вода? На нас несется страшный поток? Мы все умрем?

А «Дырка жизни» по-прежнему не работает, и унести ноги невозможно… Невозможно! Пиф приготовился рухнуть на пол и разрыдаться.

– Я сказал плеск, а не шум потока, – спокойно произнес Макс. – Прислушайся.

Секунд через десять конец понял, чего от него хочет чел, сосредоточился и услышал характерный плеск.

– Мы приблизились к реке?

– Пока не знаю… Но там точно вода, много воды…

– Откуда ты знаешь?

– Получил подтверждение.

– По СМС?

– Очень смешно.

Они сделали еще несколько шагов и вышли из Черного коридора, оказавшись в обширном и столь же плохо освещенном помещении, то ли в гигантской пещере, то ли в невиданных размеров подземном ангаре. Здесь был столь же плохой свет, как в коридоре, но он легко пропускал звук, и кладоискатели оценили размеры помещения по его отражению.

Плеск воды теперь доносился совершенно отчетливо, а сама она мерно колыхалась примерно в пяти ярдах прямо по курсу. Причем урез был ровным, как по линейке.

– Где мы?

– Кажется, я знаю…

Гладкий, но не скользкий пол коридора сменился плиткой, шершавой и не такой ровной, как до сих пор. Максим без труда узнал типовой светло-коричневый кафель советских времен: в туалетах старого корпуса университета, в котором он не так давно учился, такой кафель лежал до сих пор.

У кромки плитка заканчивалась без какого-либо бортика, и уровень воды был всего на пару дюймов ниже уровня пола. Воздух тут был влажный, но в меру, вентиляция работала отлично, несмотря на то что кладоискатели не чувствовали тяги и не слышали гудения моторов.

Вода же, как понял присевший на корточки Макс, была особая: не речная, не водопроводная или обработанная, как в плавательных бассейнах – ни тиной, ни хлоркой вода не пахла. Она вообще ничем не пахла.

– Этот бассейн, – негромко произнес Воронов, – часть системы охлаждения ядерного реактора.

– Какого?

– Ядерного.

– Какого-какого?

– Реактора.

– Я бы ни за что не поехал в Новосибирск, если бы в нем стоял реактор! – категорично заявил Пиф. – Что я самоубийца, что ли?

– Он не в городе, а в Академгородке, – объяснил Воронов. – Небольшой такой реактор, исключительно для научных экспериментов.

– Ты дурак?

– Следи за языком.

С оскорблениями конец закончил, но не успокоился:

– Реактор опасен, понимаешь? Его лучи губительно действуют на нашу семейную тайну! А если он взорвется, то я…

– Мы находимся примерно в десяти милях от центра города, – прикинул Макс, решив не обращать внимания на вопли спутника. – Где-то под Институтом ядерной физики.