- Вы его читали?

- Еще нет, но обязательно прочту. Я очень люблю хорошую литературу. А вы?

- Я тоже очень люблю хорошую литературу, - ответила Джул, употребив выражение Крисби.

Эдриан нахмурился. Плохой признак. Если графиня заговорила на одном языке с Ивэном, значит, доверяет ему. А там, и до симпатии недалеко.

Он не мог объяснить, почему, но ему не нравилось, что между Джулией и Ивэном возникла взаимная склонность.

- А стихи? - спросил у графини Крисби. - Вы любите стихи?

- Да, очень.

Джулия оживилась. Глаза ее наполнились мягким светом, и Эдриан застыл, не в силах отвести взгляд. Раньше ему казалось, что у графини самые обычные глаза - серые, сдержанные, неяркие. Но сейчас они выглядели как-то иначе. Словно изнанка ивовых листьев - зеленовато-серебристая, мягкая, почти замшевая.

И эти длинные ресницы… Когда девушка опускает взгляд, они скрывают ее мысли и чувства.

- Почитаете мне что-нибудь? - спросил Ивэн, и он отвлекся от своих размышлений.

- С удовольствием, - откликнулась Джулия. - У нас в Англии есть известный поэт, Уильям Блейк. Как это часто бывает, при жизни его не понимали и не принимали, а слава пришла к нему только после смерти.

- Да, так бывает, - серьезно кивнул Крисби.

- Его стихи очень созвучны моей душе, - тихо заметила Джулия.

- Ах, миледи, я жажду узнать вашу душу. Вы ведь позволите мне услышать волнующие вас строки?

Крисби одарил графиню умоляющим взглядом, и Эдриан раздраженно скривился. Нет. Это выше его сил!

Он не может больше наблюдать за этим жалким спектаклем! С него довольно.

Он опустил штору и пошел к выходу из потайного кабинета, но, не доходя до двери, неожиданно запнулся, услышав тихий, наполненный чувствами голос:

В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир - в зерне песка,

В единой горсти - бесконечность

И небо - в чашечке цветка.

Джулия произносила слова просто, негромко, без ненужной экзальтации, но Эдриан слушал ее, затаив дыхание. Только бы она не замолкала. Только бы звучал и звучал этот проникновенный голос…

Эррол сам не заметил, как вернулся к своему наблюдательному посту, как отодвинул штору, как впился зачарованным взглядом в нежное, одухотворенное девичье лицо. Он забыл обо всем - о том, что лишен магии, о том, что жизнь его трудно назвать жизнью, о том, что он не должен надеяться на счастье. И о том, что не имеет права на чувство, которое с каждым днем все сильнее заявляет о себе.

Он слушал Джулию, и ему казалось, что это ее душа говорит с его душой. Искренно. Смело. Без предрассудков и глупых условностей.

«Ты - мой. Твоя сущность, твоя магия, твоя жизнь… - звенело в сердце. - Я - твоя! Всеми чувствами и помыслами, телом и сознанием, прошлым и будущим»

Сладостный обман. И он почти поддался, размяк, поверил, но тут Джулия замолчала, и очарование момента мгновенно развеялось.

«Идиот! - выругался Эррол. - Слабовольный глупец. Размечтался…»

Он протянул руку, чтобы задернуть штору, но не удержался и бросил последний взгляд на девушку.

Джулия смотрела в окно, и вид у нее был грустный и задумчивый.

Эдриан сдвинул тяжелый бархат и твердым шагом направился к выходу. Все. Спектакль окончен. Зрителей просят удалиться.

- Удивительно! - выдохнула Джулия, разглядывая портрет Эдриана Эррола. - Совсем как живой, даже не верится, что это всего лишь холст и краски.

Она случайно обнаружила картину в одной из комнат первого этажа, куда заглянула просто из любопытства, и теперь с интересом ее рассматривала.

За время, проведенное в Эшене, Джул уже успела понять, что все старинные вещи хранятся именно внизу, в нежилых покоях замка. Там, куда не заходит никто посторонний. Точнее, вообще никто не заходит.

Вот и этот портрет висел на стене одной из таких темных, заставленных вышедшей из моды мебелью комнат. Хотя, столь изысканная живопись достойна была того, чтобы украшать гостиную Эшена, или, в крайнем случае, кабинет, но никак не пылиться в заброшенной студии.

Джул задумчиво провела пальцем по золоченой раме.

Неизвестный художник запечатлел Эррола в дни его молодости и расцвета. Гордая посадка головы, великолепная выправка, уверенный взгляд синих глаз, бриллиантовая булавка, удерживающая пышное кружево жабо, изысканный атласный камзол, - все говорило о богатстве и знатности лорда.

Джул еле слышно вздохнула. Никогда раньше ей не доводилось видеть настолько привлекательных мужчин, как Эдриан.

Она провела ладонью по нарисованному эфесу шпаги и двинулась выше, легко касаясь тщательно выписанной руки.

- Похоже, портрет был создан еще до того, как хозяин Эшена потерял магию, - задумчиво произнесла Джул.

Она осторожно дотронулась до изображенного на среднем пальце Эррола кольца и вздрогнула, почувствовав, как полотно картины подернулось рябью.

- Очередной портал? - выдохнула Джулия.

Она снова коснулась крупного перстня. Сначала ничего не изменилось, но, спустя пару секунд, изображение исчезло, и, на месте картины, Джул увидела длинный коридор.

Времени на раздумья не было. Она глубоко вздохнула, подобрала юбки и решительно шагнула в открывшееся пространство. В сердце шевельнулся страх, но она постаралась не обращать на него внимания. Чего уж теперь? После всего, что случилось, бояться казалось глупо. Ей нужно было узнать, куда ведет этот тайный ход. Вдруг, она сумеет выбраться за пределы замка?

Не успела Джул сделать шаг, как под потолком вспыхнули магические лампы. Они осветили обитые темно-красным шелком стены, истертый дубовый паркет, выступающие бронзовые канделябры с заплывшими огарками свечей.

А впереди, за небольшой аркой, виднелся ещё один портрет лорда Эррола. Дойдя до него, Джул снова приложила ладонь к искусно выписанному перстню и оказалась в небольшом кабинете, плотно заставленном книжными шкафами. Несмотря на тесноту, комната выглядела обжитой и уютной. Старое кожаное кресло, клетчатый плед, небрежно свисающий с подлокотника, подставка для трубки, стоящая на массивном письменном столе, медвежья шкура, покрывающая большую часть пола - все эти предметы обстановки создавали атмосферу настоящего мужского царства.

А когда она подошла к окну, то не смогла удержаться от восторженного вздоха. Насколько хватало взгляда, вдаль уходили горы. Острые отроги и покатые склоны. Поросшие лесами и с шапками снега на тонущих в облаках вершинах. Величественные и непередаваемо прекрасные.

Джул, выросшей в равнинном Уилтшире, захватывающая красота гор показалась невероятной. И она долго бы ещё стояла, любуясь открывшимся видом, если бы не желание, выяснить, куда же ее занесло.