я всплеснул руками, — но не зря же вы сюда приходили!

— Наверное, нет, — ответила женщина, — я иногда иду этой дорогой… для памяти…

От меня не укрылось, что она бросила взгляд в сторону нагромождения валунов, где-то в паре километров от нас, в пустыне.

— Говорите же, — сказал я, — что у вас случилось?

Женщина вздохнула.

— Это ведь не я прошу первая, так? — она умоляюще посмотрела на меня, — это ведь вы сами настаиваете на том, чтобы я поделилась?

Я кивнул.

— Да. Да, конечно.

Дамир одобрительно хмыкнул.

— Им это запрещено, — пояснил он, — её бы не пустили обратно, если бы она с мольбой кинулась к варсу, обладающему сульвикаром.

— У вас кто-то умер? — наконец, дошло до меня.

— Сын… — теперь женщина не скрывала слёз, — сын умер… нарвался на заразу во время похода… у нас давно добычи не было, он рисковал, и вот… я молилась духам пустыни, через нашего талисмана, через змею… думала уйти с ним… но сначала попробовать отмолить. И вот, у нас оказывается варс, владеющий сульвикаром!.. разве это не знак? Мироздание испытывало меня!..

В подножии скалы были выдолблены ниши, закрытые подходящими размером камнями. Судя по их виду, не думаю, что кто-то заботился о герметичности. Поэтому нужно было быть максимально осторожными.

— Стой, — сказал я, когда до погребальной скалы оставалось метров сто, — давай переоденемся в то, что не особо жалко, — сказал я.

— Разумно, — кивнул Лунюй.

— Для чего? — удивился Дамир, — у меня нет с собой никчемных вещей.

— Тогда выбери то, что меньше всего жалко, — сказал я, — и лучше, чтобы оно закрывало тело.

— Солнечная накидка, — ответил Дамир, доставая большой кусок плотной белой материи, — не думаю, что он понадобится.

— Согласен, — кивнул я. У меня в рюкзаке, оказывается, лежала такая же. Дамир настоял, чтобы мы взяли это, когда покидали платформу.

Мы разбились на две группы — мальчики и девочки отдельно — и переоделись.

Женщина, хозяйка таверны, просто отвернулась. А потом, когда мы переоделись, вдруг сказала:

— Спасибо вам за это, — она достала какой-то прибор с довольно большим цветным экраном, — у меня есть это. Я точно не помню, как и за что его получила. Такое бывает при Обратимом Искуплении, — она вздохнула, — возьмите. Кажется, он может видеть, где зараза…

Лунюй взял прибор и с интересом поглядел на него. Потом нажал на кнопку сбоку. Экран засветился.

— Это детектор излучений! — сказал он, — и меню на китайском…

— Наверно, кто-то из добытчиков вытащил, — я пожал плечами.

— Похоже на то, — согласился Дамир.

Благодаря прибору наша задача заметно облегчилась. Мы засекли все опасные участки локального заражения и старательно их избегали.

Однако камень, которым была закрыта нужная нам могила, тоже заметно излучал.

— Так, ребята, — сказал Лунюй; как-то так само собой получилось, что он стал оператором детектора, — у нас есть минут пять относительно безопасного контакта с камнем… основное заражение по низу, так что берегите ноги. Но с боков тоже наследили… надеюсь только, те, кто задвигал его, были достаточно проворны.

Мы управились гораздо быстрее. Для того, чтобы сдвинуть камень, казавшийся очень массивным и тяжёлым, потребовалось меньше минуты. Видимо, здешние скалы были сложены из не очень плотного известняка.

Из ниши пахнуло тем, чем и должен пахнуть мёртвый человек. Далеко не ладаном.

Я задержал дыхание и отпрянул.

Хозяйка таверны закрыла глаза руками. Я видел, как её тело сотрясали рыдания.

— Ну, чего медлишь? — Спросил Дамир, глядя мне в глаза, — раз уж решились.

Я выдохнул. Достал сульвикар и навёл ствол на тело в нише. Впрочем, даже это действие было не обязательным — эта штуковина выбирает тех, кого убивать и кого воскрешать совсем по другому принципу, и прицеливание тут ни при чём.

Но так было психологически проще.

Я нажал на спусковой крючок.

Как и в прошлый раз, первые несколько секунд ничего не происходило.

А потом тело, покрытое какими-то лохмотьями, которые остались от старательского снаряжения, стало на глазах обрастать плотью.

Это продолжалось несколько минут. А потом был первый вдох воскрешённого.

— Эй! — крикнул я, как только он зашевелился, — выйди вон оттуда! Скорее!

Я опасался, что после воскрешения он снова схватит дозу.

— Сними эти тряпки. Скорее! — продолжал я.

Сын трактирщицы оказался крупным мужиком лет тридцати, бородатым, с длинными волосами. Он обалдело глядел на меня, однако же выполнял мои команды.

— Дамир, у нас есть что-то, чтобы накинуть? — спросил я, — осталось?

Дамир хмыкнул и достал из своего рюкзака плащ. Передал его воскрешенному.

Тот принял одежду. И только после этого увидел свою мать.

Она уже убрала руку от глаз, и теперь стояла не шелохнувшись.

— Элиз… — прошептала она.

Сын рванулся к ней и, не произнеся ни слова, заключил мать в объятия.

Дамир хотел что-то сказать, но я остановил его жестом. В этот момент спешить точно не следовало.

Наконец, старатель отпустил мать и посмотрел на меня.

— Нет таких слов и действий, чтобы отплатить за то, что сделал ты, варс-ала… — сказал он, глядя мне в глаза.

— Ты ничего не должен, — ответил я.

Старатель кивнул.

— И всё же, — добавил он, — я чувствую себя обязанным. Не за себя — за мать. Она одна осталась в этом мире, и не уверен, что смогла бы долго о себе заботиться. Таверна — это не то дело, которое можно полностью положить на плечи пожилой женщины, — он вздохнул.

— Уверен, ты и твоя мама — хорошие люди, — сказал я.

— Ты знаешь, что старатели не очень ладят с добытчиками, — продолжал Элиз, — и тому есть причины… но я не о распрях сейчас хочу тебе сказать. А о том, о чём не знал ещё ни один добытчик, — он внимательно посмотрел на Дамира, — кто есть это варс-ала? Доверяешь ты ему? — неожиданно спросил он.

— Доверяю, — утвердительно кивнул я, — как самому себе. Это мой брат-каа.

— Если так, то слушай, и не говори, что не слышал, — продолжал Элиз, — дорога звёздной пыли есть не только в окрестностях вашего Завода. Я знаю, что вы используете её для самой ценной добычи. И