убежища. Отныне скитаюсь по схронам. Твоё решение возродить древний культ может повлечь за собой дурные последствия. Святой Престол не потерпит новой мировой религии. Тебя попытаются устранить — об этом и хотел предупредить. Будь осторожна, княжна. Ватикан — очень опасный противник. В стенах академии ты в сравнительной безопасности, но даже там не расслабляйся.

Распутин, прервав речь, достал из внутреннего кармана элегантного шерстяного пиджака небольшую тряпицу:

— Частица святых мощей первого инквизитора, не спрашивай, откуда взял, дай пауку, что у тебя в перстень вмурован, он знает, как поступить с реликвией Ватикана, — с этими словами колдун осторожно взял мою руку и высыпал на ладонь истлевшую труху.

Как только последняя крупинка коснулась кожи, ощутила сильное жжение в районе указательного пальца, а затем услышала тихий шелест лапок. В центре ладони возник чёрный паучок и тут же принялся дербанить мощи. Красные глазки поблёскивали неистовым огнём — судя по всему, насолил Ватикан старухам-ведьмам, раз символ рода, преисполнившись праведного гнева, рвал прах инквизитора, словно питбуль кусок мяса. Спустя минуту от останков коллеги не осталось и следа, а магическая хрень воротилась на положенное место. Знать не знала, что он так умеет, — тоже мне, глава рода!

— Дело сделано! Отныне, если к тебе приблизится человек, связанный со святой инквизицией, паук даст знать, а дальше всё зависит от тебя. Медлить не советую, если почуяла угрозу, не думай — бей на опережение, наплевав на последствия! У Святого Престола длинные руки и миллиарды адептов. Хватает своих людей и в Российской империи. — Тон колдуна перешёл на менторский, а я волей-неволей почувствовала себя ученицей, усердно кивая в такт каждому слову.

— Благодарю за предостережение и подарок. Отвечу добром на добро, если в том нужда возникнет. Могу предложить убежище в храме Мораны, туда чужим хода нет! — Сама не знаю, зачем я это брякнула, будто кто-то за язык дёрнул, и, кажется, догадываюсь, кто это такой ушлый!

Слово не воробей. Едва сдержала рвущийся из глотки мат, но вовремя успела сладить с гневом. Вот же ж кошка драная!

— Щедрое предложение, Ольга. Но, пожалуй, откажусь. Не стоит дискредитировать твоё имя. Ты и без того находишься между молотом и наковальней, попасть в опалу императрицы — всё равно что смертный приговор подписать!

Мысленно показав язык Василисе, так же мысленно и выдохнула!

Старик тут же вырос в моих глазах. Да какой он старик, Василиса права. Занятный персонаж. Форменный брутальный самец, не лишённый благородства. А этот милый шрам через щёку — сразу видно, что боевой. Невольно закусив губу, отвернулась. Негоже девице так пялиться на мужика. Как только я это сделала, разум пронзила мысль о коварной манипуляции. Какая всё-таки хитрожопая тварь, чуть на мякине не провела. Тихо ругнувшись, поставила полную блокировку сознания, заперев Василису в клетку. Пусть подумает над своим поведением!

— Пора нам, Григорий Ефимович, загостились мы в десятке, спутники устали. Если позволишь, я приглашу ребят в дом, а ты прими личину, не нужно, чтобы тебя посторонние видели.

— Пора, голубушка, пора. Всё, что потребно, я сказал. Ответов на свои вопросы не получил, их, напротив, прибавилось. Питаю надежду, что настанет тот час, когда ты мне раскроешься полностью. — Колдун взглянул на меня просительно, будто я прямо сейчас возьму да проникнусь медовыми речами и выложу правду-матку.

Ага, держи карман шире. Хрена с два я кому доверю тайну, которая мне даже не принадлежит. Инструкций от системы не получала, но чуйка подсказывает, что с этим лучше не спешить. Может, и хороший дядька, Распутин, только вот далеко не простой он человек. Опасный тип, с ним нужно держать ухо востро.

Рассиживаться в избе колдуна не стали. Соратники даже от предложенного чая отказались, настолько обрадовались известию о скором возвращении домой. А мне почему-то стало грустно. Несмотря на боль, вонь и грязь, я успела сжиться с аномалией. Не знаю, как точно описать чувства, накатившие на меня перед переходом, — будто мужа-забулдыгу бросаю на произвол судьбы. Пусть он пьян и вонюч, лупит смертным боем, а всё же свой, родной!

Вместо прощания, Распутин протянул карту древних подземелий Москвы — где-то там, под многочисленными ветками метро, мы и выйдем. Дело за малым: не свернуть шею и не захлебнуться дерьмом канализаций, но уж если старик прошёл, то чего нам, молодым, переживать.

Заметила на карте точку, помеченную крестом, на вопрос «Что это за метка?» колдун лишь осклабился лукаво: сама, мол, проверь — не пожалеешь, пусть будет платой за вызволение из узилища. Запахло очередным блудняком, захотелось тут же замазать чёртов крестик, но, как ни силилась, любопытство перевесило здравый смысл. Заскочим по пути, там всего-то крюк в пятнадцать километров, для бешеной собаки не расстояние!

Шагнула в брешь первой, за мной Лопухина, следом графини, замыкающим Безобразов. Что тут сказать?.. Из говна да в говно, по самую грудь. Огляделась по сторонам: кругом кирпичные стены, низкий сводчатый потолок — старинный коллектор, впереди несколько километров пути. Выдав артефактные капли товарищам, шагнула навстречу тьме.

Глава 16

Карту извлекать нужды не было, я запомнила её как «Отче наш». Опыт хождения по болотам сгодился и здесь: смрад московских подземелий нюх не терзал, поганая вода гадливости не вызывала. Уровень порой поднимался так высоко, что приходилось плыть, а иногда и нырять в гнилую жижу. Несмотря на всё прелести столичных катакомб, я не услышала ни одного слова недовольства. Команда была сосредоточена на цели, движения чёткие и собранные. Поторапливать никого не пришлось.

Товарищам выдала тактические ножи, а сама вооружилась вакидзаси. В тесном пространстве лучше оружия, чем вспомогательный меч, не придумать. Спустя два часа и бесконечную череду заплывов на короткие дистанции уровень пола наконец-то стал подниматься. Через пару сотен метров мы выбрались на сушу, если можно наречь сушей илистую муть, кишащую всякими гадами. Особое омерзение вызывали сколопендры размером с ладонь и жирные мокрицы.

За спиной раздалось похрустывание, будто кто-то семечки тыквенные лузгал. Заинтересовавшись, обернулась и едва не вывернула наружу съеденные пряники.

Лопухина — чтоб ей пусто было! — сноровисто ловила на ходу упитанных водяных клопов, отрывая насекомым лапки, закидывала в рот, с аппетитом хрумкая хитином. Компанию ей, как ни странно, составил Роман.

Евдокия щедро делила улов с графом, и, кажется, парень был не против пикантного угощения. На болотах я ушла в себя, упустив из виду момент, когда графиня, покусав Безобразова, обратила горемыку в свою веру. Был аристократ — и