сердце, лёгкие, свёртываемость, спид, сифилис, справка от психиатра, он нарколога, от окулиста.

— А окулист при чём?

— Тут всё причём! Бывают случаи, что люди слепнут после операции. Это вам не зуб выдернуть. Тут, понимаете ли, затрагивается самая суть человека, а это чревато. Всё-таки природа человека изучена не полностью. Многого мы не знаем. Поэтому страхуемся, как можем.

Доктор склонился над столом. Андрей смотрел сбоку, как он быстро заполняет стандартный бланк.

— Значит так, — молвил доктор, поднимаясь. — Сейчас пройдём в палату. Вещи можете взять с собой. Переоденетесь прямо там. Через полчаса обед. Вечером я зайду, обсудим детали. Хорошо?..

Они вышли из кабинета, поднялись по широкой мраморной лестнице на четвёртый этаж, потом долго шли по коридору и остановились перед крашеной деревянной дверью, на которой было нарисовано чёрной краской: «417». Доктор открыл дверь и первый вошёл. Андрей шагнул следом.

— Располагайтесь. Столовая находится дальше по коридору. Да вы и сами услышите, когда больные пойдут на обед. Вы тут устраивайтесь, а я зайду к старшей медсестре, отдам ей направление и сделаю необходимые распоряжения.

Доктор стремительно вышел, захлопнув дверь.

Андрей с любопытством осмотрелся: деревянная кровать, низенькая тумбочка, радио на стене с тянущимся белым проводом, стол и стул, шкаф для платья, раковина в углу. Последний раз в больнице он лежал четверть века назад, когда болел пневмонией. Он учился тогда в девятом классе. Только и запомнилось ему: уколы пенициллина и бутылочки со сладким кефиром. Теперь пенициллином не обойдёшься. А кефир он не пил уже лет десять. Андрей передёрнул плечами. Не слишком ли далеко он заходит? Может, и не надо никакой операции? Быть может, всё не так уж и плохо? Бросил сумку возле кровати и сел на кровать. Пружины прогнулись и скрипнули под ним. Ещё не поздно отказаться от операции. А с другой стороны: почему бы и нет? Это даже интересно! Начать жизнь заново. Tabula rasa! Новое лицо, новое имя, новая жизнь. Никто тебя не знает. Ты можешь заняться чем угодно! Нет, он всё делает правильно. Выбора у него действительно нет. Ведь он находится в федеральном розыске. Братки его ищут. О справедливости можно только мечтать. Да и что это такое — справедливость?.. Снаружи послышался смутный говор, шарканье ног по полу. Больные потянулись в столовую. Андрей решил сходить на обед, а уж потом принять окончательное решение (хотя и понимал в душе, что решение уже принято).

Доктор появился в седьмом часу. Андрей уже щеголял в пижаме, он успел поспать после довольно безвкусного обеда и теперь сидел на полу — делал наклоны в разные стороны и усиленно дышал.

Доктор прошёл к столу и, усевшись на единственный стул, сообщил:

— В общем, так. Операцию будем проводить в два приёма. Сначала подправим скулы, чтобы они не так сильно выдавались. Лицо примет другую форму, а это очень существенно в таком деле. Затем сделаем пластику носа, подтянем кожу. Резекция губ тоже не помешает — так, самую малость. Ну и всё на этом!

— Вы думаете, этого хватит? — немного подумав, спросил Андрей.

— Думаю, что да, — с убеждением ответил врач. — Знакомые, конечно же, смогут вас узнать. Но фото на паспорте будет другим. В крайнем случае сойдёте за собственного брата.

— У меня нет брата.

— Если хотите, сделаем вам новые документы. Но сами понимаете, за это придётся доплатить.

— Я понимаю, — кивнул Андрей. — Сколько?

— Ну, учитывая, так сказать, специфику, две тысячи всего. Долларов.

Андрей потянулся к сумке.

— Вот, — бросил на стол две купюры.

— Документы будут готовы к моменту выписки.

— То есть?

— Через неделю. Получите паспорт нового образца и — скатертью дорога!

Доктор широко улыбнулся.

— Что ж, спасибо, — сдержанно кивнул Андрей.

Доктор внезапно стал серьёзным.

— Ещё вот что. Советую перекрасить волосы. Уж больно у вас шевелюра приметная! Я бы посоветовал парик на первое время.

— Может, сами что-нибудь подберёте? — сразу нашёлся Андрей.

— Посмотрим. — Доктор поднялся. — Послезавтра утром будьте готовы к операции. Не боитесь?

— Нет. А чего мне бояться?

Доктор задумался на миг.

— Да в принципе-то нечего. Но обычно все нервничают перед операцией. Ночь накануне не спят. Мы даём успокоительные, снотворное. У нас опытный психолог в штате.

Андрей улыбнулся.

— Мне психолог не потребуется.

— Я так и понял, — произнёс хирург с усмешкой. — Ещё вот что: завтра вам сделают панорамный рентгеновский снимок и возьмут кровь на свёртываемость. А вечером, перед сном, поставят кровеостанавливающий укол. Довольно болезненный. Некоторые в обморок падают. Будьте готовы.

— Жду с нетерпением!

Доктор ушёл, насвистывая. И ещё бы ему не насвистывать! — работать с такими больными — одно удовольствие.

Однако подготовка к операции оказалась не очень приятной. Кровеостанавливающий укол в то место, на котором обычно сидят, и в самом деле оказался довольно болезненным. Андрей не пожелал ложиться на кушетку и принял укол стоя, но сразу после инъекции у него вдруг сильно закружилась голова и он едва не упал, не успев даже натянуть брюки. Панорамный снимок головы, сделанный несколькими часами раньше, пришлось повторить — что-то там в системе не заладилось. Утром, перед самой операцией, молодая длинноногая медсестра довольно грубо запихала ему в обе ноздри два марлевых тампона, каждый сантиметров по десять длиной, так что Андрею стало не хватать воздуха. Уже на операционном столе ему сделали очень неприятный укол толстой иглой прямо в нос, в хрящи, затем очень больно укололи куда-то внутрь каждой норки, впрыскивая в неподатливые хрустящие ткани мощный анастетик. Андрей стискивал зубы и молчал. Обе его руки были привязаны к столу обычным бинтом — так врачам было спокойнее. Сзади встала операционная сестра и положила руки на лоб, прижимая голову к столу.

— Закройте глаза!

— Вы что, под местным наркозом будете резать? — спросил Андрей хрипло.

— Начнём под местным… а там видно будет, — ответил хирург сквозь марлевую повязку.

Андрей умолк. В глаза ему светила огромная чаша с круглыми светящимися плафонами. Пахло спиртом и ещё чем-то острым. А кровью покуда ещё не пахло.

— Закройте глаза, вам не нужно смотреть, — мягко внушала медсестра, и Андрей послушно смежил веки. Сердце стучало не совсем ровно, губы пересохли. Хуже всего, что он не знал, чего ждать. Когда зуб дёргают — тут всё ясно, вот укол, вот щипцы, вот развороченная десна, а вот окровавленный корень и бурная радость всех присутствующих. А тут чего?..

Через несколько секунд он узнал — «чего»!

Вдруг чем-то острым и страшно твёрдым надавили в основание носа. Андрей едва не вскрикнул. Боль была такая, что он одеревенел, задержав дыхание и стараясь сохранить контроль над собой.