выходить. И как это догадались в царском дворце музей устроить? Это просто поразительно!

Дежурная просияла от удовольствия. Такой наивный восторг провинциала был ей по сердцу.

— Вы сейчас, — напутствовала она его, — как выйдете из корпуса, идите прямо по дороге, а потом всё направо, там трасса недалеко. Автобусы часто ходят. А там спуститесь в метро и доедете до площади «Александра Невского». Быстро доберётесь.

— Спасибо, я знаю, как доехать! — вполне искренне улыбнулся Андрей. До чего ему нравилась эта вот предупредительность питерцев! В Москве такое редко встретишь. Об Иркутске нечего и говорить.

Андрей накинул сумку на плечо и бодро направился к лифту.

Выйдя на улицу, энергично зашагал по мокрому асфальту. Холодный воздух бодрил, хотелось бежать со всех ног — всё равно куда. Избыток сил распирал его. Ощущение огромной физической силы и хлещущего через край здоровья было знакомо ему слишком хорошо, он не променял бы его ни на один наркотик в мире, потому что первое было естественно, а второе шло наперекор природе. Так уж заведено в этом мире: сначала упорный труд, а затем награда за него. Сперва страдание, потом блаженство, но никак не наоборот. Стремление купить счастье за деньги, желание обмануть природу — наказывается быстро и сурово — похмельем, ломкой, депрессией, распадом личности и неизбежной смертью.

На шоссе ему не пришлось долго стоять. К обочине свернула белая «тойота», и водитель — мужчина средних лет — согласился подбросить Андрея до ближайшей станции метро.

— Вообще-то вам куда надо? — спросил он участливо.

— Вообще-то мне в центр, — ответил Андрей.

— А поконкретнее?

Андрей покосился на водителя, но тут же одёрнул себя. Человек просто интересуется, а он уж невесть что подумал.

— Мне надо в косметическую лечебницу, — твёрдо произнёс и, перехватив удивлённый взгляд, добавил: — шрам убрать со спины. А то знаете, как выйдешь на пляж, так все пялятся как ненормальные.

Водитель улыбнулся.

— Шрамы украшают мужчину. Хотя, конечно же, смотря какой шрам. Одному моему знакомому овчарка нос откусила, представляете? Полез к ней в миску, а та взяла и тяпнула его, никто глазом не успел моргнуть. Раз — и нет половины носа! — Водитель залился смехом.

— Что же он так неосторожно?

— Просто не ожидал! Пришёл к другу в гости и решил с его собакой поиграть. У него и у самого была овчарка, здоровый такой кобель! Он с ним таким манером дома развлекался, полезет рукой к миске со жратвой, а тот скалится, бросается и рычит. Но это всё понарошку было, собака ведь умная, понимает, что хозяин с ней играет. А тот, другой кобель — его Альтом звали, такое дурацкое имя, — так вот, этот кобель юмора не понял. Только этот парень к нему нагнулся за жратвой, тот как встанет на дыбы и — готово дело! Носа как не бывало. Что тут началось — бог ты мой! Забегали все, женщины в обморок попадали. Хозяин к собаке бросился, разжимает пасть, пытается отнять добычу.

— Ну и как, отнял? — спросил Андрей, увлекаясь рассказом.

— Какое там! Ни черта уже не было. Проглотила, и все дела. Впредь будет умнее.

— Кто, собака?

— Да нет. Парень этот будет умнее. Носы то, чай, на деревьях не растут!

Водитель вдруг нахмурился, обиженно засопел, словно сам лишился носа.

Андрей выдержал соответствующую паузу, потом поинтересовался:

— Ну а как же он потом? Без носа-то? Неудобно, чай? Захочет что-нибудь понюхать, а нечем!

— Да всё нормально! У нас сейчас, знаете, какие чудеса бывают. Сделали ему новый нос. Я сам такого не ожидал, хотя тоже медик.

— Вы медик? — удивился до предела Андрей. Если бы мужчина заявил, что он президент Соединенных штатов Америки, Андрей поразился бы меньше. — Вы не шутите?

— Не шучу, — успокоил мужчина. — Я фармацевт. Аптекарь, если сказать по-русски.

— Аптекарь тоже слово нерусское, — пробормотал Андрей.

— Вот я и говорю: сам не ожидал, что его так классно обработают. Нос ему восстановили лучше прежнего.

— В самом деле? — участливо спросил Андрей. — И вы это сами видели?

— Конечно видел. Я с хирургом говорил после операции. Поблагодарил его — так мне понравилась его работа. Подарил упаковку тринитротолуола — ему надо было для работы.

— Носы взрывать? — усмехнулся Андрей.

— Зачем взрывать? Вы это к чему? — водитель бросил на него беспокойный взгляд.

— Тринитротолуол, насколько мне известно, это мощная взрывчатка. Используется в боевых снарядах.

— Да это же другой тринитротолуол! — радостно воскликнул мужчина. — Тот же нитроглицерин — это и взрывчатое вещество, и средство от ишемии. Слыхали, небось?

— Слыхал, — кивнул Андрей. — Вы лучше про нос расскажите. Как они его восстановили? Я что-то не пойму.

— Да очень просто! В уцелевшие носовые хрящи втыкают такую штуковину — вроде шляпки на ножках. Закрепляют её там, а потом обтягивают кожей, взятой у этого же пациента где-нибудь со спины, пониже пояса. А уж после этого заполняют пустоты специальным гелем, который со временем прорастает живой тканью и становится плотью, то есть носом — красивым и удобным. Правда, за таким носом уход нужен соответствующий — по первости даже чихнуть нельзя. А если кто кулаком по морде двинет, так этот самый шлямбур долго потом выковыривать придётся из пазов! — Мужчина засмеялся над собственной остротой.

— А вы не могли бы меня с этим хирургом познакомить? — спросил Андрей.

— Познакомить? Могу, отчего же. Вам прямо сейчас надо?

— Желательно. Я заплачу за беспокойство. Тысячи рублей хватит? — Андрей вытащил купюру и помахал ею в воздухе для убедительности.

— Хватит, — кивнул мужчина. Оторвал руку от руля и взял деньги.

Андрей облегчённо вздохнул. Этого аптекаря ему сам бог послал! Не надо мотаться по улицам, выискивать лечебницу, стоять в очередях.

Они уже ехали по городу. Снова мелькали изъеденные влажностью стены, ажурные металлические решётки, шныряли прохожие во все стороны, а сверху нависало утомительно-однообразное небо. Город подавлял своей громадой. Эти тяжеловесные дома, мрачные каналы, двухсотлетняя каменная кладка, осыпающийся жёлтый известняк и крепкий серый гранит — всё это угнетающе действовало на психику. Трудно было понять, в чём тут дело — в камнях или в атмосфере, а может, тяжёлая кровавая история этого исполина наложила на всё неизгладимый отпечаток. Да и не хотел никто об этом думать. Люди просто жили здесь. Просто шли по улице. Просто ехали. Рождались, умирали, праздновали свадьбы, болели, огорчались и веселились. Мало ли что было здесь до них. И уж совсем неизвестно — что будет после.

— Ну вот, скоро будем на месте…

Андрей присмотрелся: опять на «Васильевский»?

Словно отвечая на его невысказанный вопрос, мужчина сообщил:

— Этот мой знакомый работает в Покровской больнице, на