— Конечно, поймаем, — уверенно ответил он.

— Но если всё так просто, то я вам теперь зачем? Почему не отпустить меня домой прямо сегодня?

Вопрос повис в воздухе, и Миа не сводила с маэстро глаз. Если она правильно поняла, то дело осталось за малым и завтра её услуги будут уже не нужны. И если маэстро пришёл к таким выводам ещё в лодке, тогда почему не отправил её домой?

— Видите ли, монна Росси, я же сказал, что пока это основная версия, — произнёс маэстро, тоже откладывая вилку и глядя в упор на Дамиану, — но она не единственная. И я могу оказаться неправ. И, если вдруг я окажусь неправ, и вы мне понадобитесь, мне бы не хотелось переворачивать всё гетто в поисках вас. Так что наберитесь терпения, когда мы возьмём этого доктора — я вас отпущу. Обещаю.

Он произнёс это с такой интонацией, что Миа поймала себя на мысли: она ему верит. Как-то слишком проникновенно прозвучали его слова.

— Вы сказали, это основная версия. А какие ещё есть версии?

Маэстро усмехнулся и покачал головой:

— Нет, монна Росси, для чистоты эксперимента я не буду вам рассказывать вам свои догадки. Мне бы хотелось, чтобы те тайны, которые вам откроет ваша богиня, никак не опирались на мои предположения и гипотезы.

— То есть вы снова только что назвали меня шарлатанкой? — усмехнулась она ему в ответ.

— Скажем так, я пока окончательно не убедился в обратном, — ответил маэстро, но по его тону Миа поняла — он играет с ней.

Изучает. Наблюдает. Как-то внезапно она сама стала для него предметом исследования. И может быть, дело уже совсем не в мёртвых «бабочках».

— Как вы оказались в пансионе Святой Лючии? — внезапно спросил маэстро, переведя разговор в другое русло.

— Моя мать отдала меня туда, — пожала плечами Миа.

— И зачем? Зачем дочери цверры учиться читать, писать и музицировать?

— Она хотела для меня другой жизни. Она ведь не была цверрой по рождению.

— А как она сама попала в гетто?

— Я не знаю, — Миа снова пожала плечами, — она никогда не отвечала на этот вопрос. Мама Ленара знает, но она тоже не хочет рассказывать.

— Мама Ленара? И кто это?

— Н-у-у-у… Вы что-нибудь знаете о том, как вообще живут цверры? — спросила Миа, откладывая вилку и откидываясь на спинку стула.

— Кое-что. Не так много, так что я не против послушать и ваш рассказ, монна Росси.

— Ну, хорошо, — она скрестила на груди руки, чтобы как-то защититься от изучающего взгляда своего собеседника и начала рассказ: — Община цверров делится на женскую и мужскую часть. У каждой из них свои обязанности. Мужчины либо входят в артель — делают лодки, мандолины, рыбачат, ну или промышляют… чем удастся. И старший мужчина общины — матуа. Отец. Он является главой общины и судьёй во всех делах касающихся мужчин: охрана, оружие, жильё… Многое. А женской частью общины управляет мама — старшая и наиболее мудрая цверра с даром. Она проводник воли нашей богини и судья в женских делах…

Миа даже не заметила, как за её рассказом незаметно пролетело время. Маэстро задавал вопросы, а она отвечала. И когда подали десерт, Миа вдруг поняла, что почти весь вечер говорит о жизни на лодках и цверрских обычаях.

— Простите, кажется, я… увлеклась, — произнесла Миа, глядя на то, как слуга ставит на стол вазу с фруктами.

— Это было довольно любопытно, — ответил маэстро, прикладывая салфетку к губам. — Только мне не даёт покоя один вопрос.

— Какой?

— Если ваша мать не была цверрой по рождению, как и, судя по всему, ваш отец, то откуда тогда у вас цверрский дар предвидения? — маэстро скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

Его взгляд, пронизывающий и цепкий, казалось, пригвоздил Дамиану к месту. И этот вопрос…

Миа никогда об этом не задумывалась. Гетто служит приютом множеству брошенных детей, да и женщины, которым некуда пойти, частенько становились попрошайками в большой армии гадалок и попрошаек Джакомо. Но настоящий дар Светлейшей достается лишь цверрам по рождению и наследуется по семейным линиям, о которых знает лишь мама Ленара. Так что маэстро прав: в её роду либо должны быть цверры, либо у неё не должно быть дара.

— Не знаю, видимо, бабушка или дедушка были цверрами по рождению, — ответила Миа, посмотрев в окно на тёмный город.

— Хм, монна Росси, боюсь, что это невозможно. Ваш облик говорит о том, что никаких цверров в роду у вас быть не могло. Во всяком случае среди ближайших прямых предков.

— Мой облик? — удивилась Миа. — А он-то тут при чём?

— Новейшие исследования говорят о том, что такие волосы и такие глаза, как у вас, не могут принадлежать потомку цверров. Светлый цвет глаз наследуется от родителей. От обоих родителей, которые оба должны иметь такой же облик. Видите ли, с научной точки зрения у двух голубоглазых родителей не может быть кареглазого ребёнка. Равно как и у двух блондинов брюнета. Точно так же и у рыжих. А уж всё вместе… Вы ведь похожи на свою мать? — спросил он мягко.

— Да…

— Тогда выводы делайте сами.

Дамиана смотрела на маэстро и молчала. Если она совсем, даже на капельку не цверра, но при этом у неё есть дар. Как это вообще возможно?

Она вспомнила слова мамы Ленары и они вдруг обрели совсем иной смысл.

«Карты тебе и правда выпали плохие. Но, видно, от судьбы не уйдёшь, хоть твоя мать и пыталась тебя у неё выкупить. Всем пожертвовала…»

Всем пожертвовала? А чем «всем»?

Насколько Дамиана помнила, в гетто они жили не хуже всех, а в чём-то даже и лучше, но ничего такого, чем можно пожертвовать у них не было. Да и чем именно может пожертвовать цверра? Лодкой? Юбкой? Местом на рива дель Боккаро?

— А откуда у вашей матери взялись деньги на лавку? — спросил маэстро негромко. — И на обучение в пансионе?

Миа вздрогнула, этот вопрос вывел её из задумчивости.

— Она копила… всё время. Она постоянно гадала патрициям, — коротко ответила Миа, — и они были щедры.

— И ей так много платили за простую наблюдательность? Или у неё тоже был дар, как и у вас?

— Э-э-э…

Их взгляды упёрлись друг в друга и, хотя лицо маэстро и было бесстрастным, но кажется Миа уже научилась кое-что различать в этой бесстрастности.

«Я ведь вас подловил, монна Росси? Верно?»

Она пожала плечом, но, прежде чем успела придумать внятную ложь, маэстро отложил салфетку, и встал, со словами:

— Спасибо за ужин, монна Росси. Завтра мы поймаем доктора-убийцу и расстанемся. Надеюсь, вы будете довольны.

И Миа тоже встала, не зная, что и сказать. То, как он оборвал разговор, его внезапная вежливость, и те мысли, на которые натолкнули его вопросы — всё смешалось в голове. Она взяла из вазы с фруктами яблоко и молча направилась к двери.