какое точно время? – спрашиваю, пачкая пальцы в крови.

– Достаточное, чтобы всплыть на поверхность; но недостаточное, чтобы добраться до Шаббе.

– Не очень-то точный ответ.

Дедушка вздыхает:

– Время зависит от крови ведьмы. Поскольку ты из рода Мериам, полагаю, у тебя будет достаточно времени.

Я провожу пальцами по обеим сторонам шеи. Кожу начинает покалывать, затем тело охватывает трепет.

– Энтони, в комнату! – Юстус манит моряка в спальню.

Тот не двигается с места, завороженно уставившись на капли, набухающие на потолке и падающие ему на лицо.

Я громко его зову, чтобы вывести из оцепенения. Он полукровка, а полукровка не выживет, погребенный под камнями на дне океана.

Он по-прежнему не шевелится. Умереть вздумал?

– Энтони, ну же!

Когда раздается новый скрежет, я хватаюсь за позолоченный каркас кровати, который контрастирует с мертвенной атмосферой дома Косты, но идеально сочетается с его портретом в рамке.

– Запрыгивай на кровать и начерти печать портала, Фэллон! – Юстус уже на огромном матрасе и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. – Скорее!

Схватив его ладонь, я вскакиваю на матрас, затем поднимаю руку к потолку как раз в тот момент, когда на нем появляется сеточка трещин.

– Рисуй скорее! – торопит Юстус.

Я так сильно дрожу, что мне никак не удается изобразить круг. Юстус сжимает мое запястье, чтобы унять дрожь. Это помогает, но тут почти под моими пальцами отламывается кусок камня, и на лицо обрушивается мощная струя воды, обжигая глаза.

Затем в щель размером с кулак протискивается рыба и плюхается на кровать между нами с Юстусом. Она бешено извивается, хлопая плавниками, отчаянно пытаясь вернуться в родную стихию.

Я наклоняюсь и, подхватив бедняжку, бросаю в воду, покрывающую пол. Хвост ударяет меня по лодыжке, когда рыба уплывает.

– Сейчас совсем не время спасать тварей, Фэллон, – ворчит Юстус.

Наконец к нам присоединяется Энтони, пробираясь через бурный поток. Когда он готовится запрыгнуть на матрас, ему на голову падает глыба обсидиана, царапая одно из тех мест на теле, которые еще не кровоточили. Его глаза закатываются, и он плюхается в воду, уровень которой стремительно поднимается. Волна сразу же подхватывает его и уносит в коридор. Я спрыгиваю с кровати и, схватив друга за лодыжку, затягиваю обратно в комнату.

Перевернув его, придерживаю за шею и отталкиваюсь ногами от пола, чтобы вернуться на матрас и закончить эвакуацию. Когда я передаю Энтони Юстусу, в лодыжку впивается нечто острое, и я совсем неженственно выплевываю грубое ругательство.

– Нужно уходить, пока туннели не затопило и нас не засосало в них! – Юстус хватается за люстру. Вода уже покрывает матрас.

– Знаю, нонно! Уже иду. – Однако как бы я ни брыкалась, не удается высвободить ногу из зажавших ее тисков.

Нырнув под воду, я вглядываюсь в тьму в поисках помехи: нога каким-то образом умудрилась застрять между проклятой деревянной рамкой кровати и мокрым матрасом.

Вынырнув, выплевываю соленую воду и морщусь, когда поток пытается утащить меня в коридор. Спешу ухватиться за что-нибудь, пока не попала в водную мясорубку.

Прошипев что-то себе под нос, Юстус хлопает себя по штанам и выуживает из кармана кинжал, который, вероятно, подобрал во время поисков Мериам. Затем протягивает оружие мне.

– Застряла моя… – прежде чем я успеваю сказать «лодыжка, а не платье» с потолка мне на голову шлепается рыба. Вслед за ней из трещины в потолке просачивается огромный коралл, и, пока он не последовал примеру рыбы, я ныряю под воду.

Когда выглядываю, Юстус неистово машет кинжалом перед моим лицом.

– Лодыжка застряла!

Наверное, он не разбирает слов, поскольку кричит:

– Отрежь гребанным ножом!

– Я не стану ампутировать ногу! – рявкаю я. Может, я и бессмертная, но не фейри. Мои конечности не отрастут заново. И даже если бы могли, мне бы не хотелось жить с одной ногой несколько недель.

– Да не ногу! – рычит Юстус, отпуская Энтони. – Подержи его.

Я хватаю капитана, и Юстус погружается в жидкую тьму. Его рука обхватывает мою ногу, затем я чувствую, как вокруг кожи трещит дерево.

Едва нога освобождена, меня подхватывает поток воды и уносит к двери.

Юстус вновь выныривает на поверхность.

– Хватайся за косяк и ни в коем случае не отпускай!

Сердце почти выпрыгивает из груди.

Я цепляюсь за дверной косяк изо всех сил, которые у меня остались, и прижимаюсь к стене комнаты. Юстус врезается в противоположную стену и захлопывает дверь. Поток несколько успокаивается.

– Фэллон, как только получится дотянуться до потолка, закончи печать и выбирайся, слышишь? – Юстус убирает с мокрого лица длинную прядь оранжевых волос и кивает на матовый камень над нашими головами.

Кожа покрывается миллионом мурашек.

– Мы выберемся.

Хотя мир вокруг полнится грохотом раскалывающихся камней и всплеском воды, я чувствую, будто оказалась в пузыре – тихом и умиротворенном мирке вместе с Юстусом Росси и Энтони.

Я поднимаю глаза на обсидиан, покрытый глубокими трещинами. Я не каменщик, но могу предположить, что у нас остались считаные минуты, прежде чем потолок обрушится. Пытаюсь до него дотронуться, однако он по-прежнему слишком далеко. Ну к чему тут такой высокий потолок?!

– Насколько мы глубоко? – кричу я.

– Около дюжины метров, в зависимости от прилива.

– Вам нужны жабры?

– Мне должно хватить воздуха, но твоему другу лучше нарисовать.

Я украшаю шею Энтони с обеих сторон красными полосками, которые тут же впитываются в кожу.

– Вы так и не сказали, почему все это делаете.

– Разве?

– Нет, не вдавались в подробности.

– Я делаю это потому, что изолирование шаббинской цивилизации от нашей не сделало нас сильнее: это сделало нас слабее, беднее. – Его глаза стекленеют. – Однако это не единственная причина.

Затаив дыхание, я жду продолжения.

– Истинная причина состоит в том, что я хочу подобраться к Котлу.

Мне становится любопытно, почему чистокровный фейри, к тому же владеющий шаббинской магией, жаждет наложить руки еще и на Котел, тем не менее я не спрашиваю. Он и так поделился со мной многими своими секретами.

– Вы могли бы пройти через барьер.

– И бросить семью? Полагаю, ты еще плохо меня знаешь, Фэллон, но, видишь ли, для меня семья превыше всего.

Считает ли он меня частью своей семьи?

– Может, я и не образец для подражания, но у меня есть принципы.

– Вы – настоящая загадка, нонно. – Я пристально вглядываюсь в лицо человека, которого за последнее время немного узнала и перестала ненавидеть.

Единственная свеча, которая еще горит в люстре, золотит серебряные пряди в рыжеватой копне генерала.

– Что вы будете делать, когда мы выберемся?

– Отправлюсь на поиски Мериам и Данте.

Подобно океанским волнам, пульс учащается и омывает каждый уголок тела.