множество табу, изобразив детей совсем не невинными коллективистами; в 2013 году повесть Дарьи Вильке «Шутовской колпак» схожим образом преодолела очередной барьер, позволив себе открытое обсуждение сексуальной ориентации детей и подростков. Как и в повести «Где папа?», в «Шутовском колпаке» повествование ведется от первого лица: главный герой книги Гриша рассказывает о том, как из его жизни уходит идеал для подражания, старший друг и наставник Сэм. Это первое произведение для подростков на русском языке, где герой задается вопросами своей сексуальной ориентации, и книгу встретили одновременно и фанфарами, и ожесточенными спорами470. Скандал вокруг публикации в тот же самый год, когда российским правительством был принят закон, призванный защитить детей от возможной «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений», способствовал международной известности повести471.

В повести Грише приходится расстаться со старшим другом, актером Сэмом, который понимает, что больше не может жить и работать в России, где преследуются открытые проявления его сексуальной ориентации. Отличный артист-кукольник, наделенный даром острой наблюдательности, Сэм способен воплотить на сцене множество разнообразных героев с различными характерами и эмоциями. Гриша восхищается старшим другом и старается подражать его способности перевоплощаться в разных персонажей. В школе Гриша играет роль клоуна, что хотя бы отчасти помогает избавиться от травли и ненависти одноклассников. По ходу повести мальчик начинает понимать, что от него требуется принятие той социальной роли, которой ожидают окружающие; в данном контексте это означает грубое и агрессивное «мужское» поведение и «покорение» противоположного пола. Гришин дедушка, обладающий всеми положенными «мужскими» качествами, не одобряет любви внука к театру и особенно дружбы с Сэмом; дедушка обзывает Сэма «педиком» и задается вопросом о сексуальной ориентации внука. У Гриши нет никакого сексуального опыта, он пока еще не может разобраться в собственной сексуальной ориентации. Гомофобия, которую он видит вокруг себя, и реакция общества на открытую позицию Сэма заставляют Гришу понять, насколько сложно и опасно демонстрировать нетрадиционную сексуальную ориентацию. Осознание важности социальных норм, попытка противостоять давлению общества, борьба с чувством одиночества и утраты – эти и ряд других тем подробно обсуждаются в повести.

Далее мы попытаемся очертить пути развития российской литературы для подростков на примере нескольких произведений, опубликованных с 2004 по 2017 год. Мы уже упоминали их авторов – Екатерину Мурашову, Мариам Петросян, Дину Сабитову, Наринэ Абгарян, Андрея Жвалевского и Евгению Пастернак, Нину Дашевскую, Дарью Доцук – в четвертой главе, а теперь подробнее остановимся на стиле их произведений, сюжетах, нарративных приемах и том, как они изображают детство и отрочество в современной отечественной литературе для подростков. Среди этих работ явственно прослеживаются две различные волны: те произведения, которые были написаны до 2011 года, и те, которые появились примерно с 2012 до 2017 года – 2012–2013 годы оказались переломным моментом в постсоветской литературе для детей и подростков.

Первая волна прозы для подростков после 1991 года: изображение кризиса в обществе

Еще до падения Советского Союза, в 1980‐х годах, многие критики провозглашали необходимость новой детской литературы, менее дидактической, более интересной и отражающей живой опыт реальных детей472. В почтенном советском журнале «Детская литература» с самого начала перестройки литературные критики принялись писать о различных проблемах в обществе и полемизировать с типичными для советского детского канона изображениями этих проблем в розовом свете473. Благодаря открытости, возникшей в период гласности, трудные ситуации в жизни детей оказались гораздо более явными – наконец стало очевидно, что в отношении многих детей, живущих в Советском Союзе, идея счастливого детства просто-напросто не соответствует действительности. Публичное признание того, что множество детей обитает на задворках общества, явилось симптомом социального кризиса огромного размаха. Само существование тех, на кого прежде никто не обращал внимания, оказалось живым подтверждением того, что советский коммунизм ничем не смог помочь миллионам детей, которым была обещана полная защита.

Для многих авторов того времени бедственное положение безнадзорных детей превратилось в центральный фокус их работы – таким образом обозначилось новое направление отечественной детской и подростковой прозы. По стопам реалистической прозы XIX века и писателей 1920‐х годов, использовавших образы осиротевших и бездомных детей для того, чтобы обозначить многочисленные болезни общества, детские авторы постперестроечных лет начали писать о детях, которые ранее систематически не допускались в детскую литературу. Тем самым новые писатели внесли свой вклад в более широкое обсуждение наследия советского прошлого и надежд на лучшее будущее для российского общества. Мы можем выделить Екатерину Мурашову (род. 1962), Дину Сабитову (род. 1969) и Мариам Петросян (род. 1969) как трех наиболее известных и влиятельных авторов своего поколения. Все три росли в Советском Союзе, читали книги, принадлежащие к советскому канону детской литературы, в том числе важнейшие произведения дореволюционного периода и мировую классику. Творчество всех трех писательниц тесно связано с темой сирот и детских домов в России; все три подчеркивали лицемерие советского проекта, который превозносил детей как символ прогрессивного коммунистического будущего и одновременно поощрял культуру детских государственных учреждений, столь легко смиряющуюся с самыми ужасными бытовыми условиями. Вместе с тем все три непосредственно реагировали на советский канон детской литературы, использовали – существенно их изменяя – уже существовавшие внутри канона литературные парадигмы, особенно такие жанры, как школьная повесть, сказка и цивилизационный нарратив.

Мурашова, Сабитова и Петросян значительно отличались друг от друга по манере письма, темам и сюжетам книг, однако их объединяла сознательная связь с советской литературой и постоянный фокус на детях-аутсайдерах – вместе они образовывали группу авторов, воплотивших в себе огромные изменения в отечественной литературе для детей и подростков 1990‐х и 2000‐х годов. В произведениях всех трех обнаруживались прямые или скрытые цитаты из советской классики, прослеживалось влияние советских детских книг на выбор жанра, нарративного стиля и способа изображения детей-протагонистов. Однако все три вносили существенные поправки в образы героев, присущих советской эпохе, не говоря уже о том, что работы этих писательниц, с одной стороны, отражали более широкий проект защиты бесправных детей, живущих в современной России, а с другой – вели к созданию новой литературы, в которой эти дети впервые смогли бы узнать самих себя и свой жизненный опыт.

Мурашова, психолог с обширным непосредственным опытом работы с бездомными детьми, была одной из первых, кто стал изображать в литературном произведении детей-аутсайдеров. В опубликованной в 1991 году повести «Обратно он не придет» запечатлена жизнь бездомных детей, увиденная глазами главной героини Ольги – подростка, чьи родители разводятся474. Ольга встречает двух мальчиков, сбежавших из государственного детского дома. Сначала она думает, что они братья, хотя позднее выясняется, что