между ними нет кровного родства. Старший заботится о младшем – больном и слабом ребенке. Обоим мальчикам, несомненно, нужен постоянный дом, но Ольга сама еще недостаточно взрослая для того, чтобы им помочь475. Мурашова подчеркивает, что обществу нет дела до этих детей, они выброшены на обочину, что было еще более явственно выражено в первоначальном названии повести – «Полоса отчуждения».

Как отметила Лариса Рудова, анализируя творчество Мурашовой, все ранние произведения писательницы, в том числе три повести – «Барабашка – это я» (1991), «Изюмка» (1992) и «Дверь, открытая всегда» (2004), носят в себе печать советских произведений о сиротах и особенно напоминают повести Аркадия Гайдара476. Как и ее советские предшественники, Мурашова испытала сильное влияние реалистической прозы XIX века, в первую очередь Достоевского и Диккенса, у которых герои-сироты тоже служат символом всех болезней общества. Ее ранние работы – типичный пример нового критического реализма 1990‐х и 2000‐х годов, задача которого – показать надлом, коррумпированность и моральное банкротство советского общества. Описывая проблемы, возникшие после распада Советского Союза, Мурашова опиралась также на литературную традицию изображения сирот в 1920‐х годах, например в «Республике ШКИД» Белых и Пантелеева; эти и другие авторы того времени схожим образом использовали образы героев-сирот – чтобы подчеркнуть социальные проблемы, доставшиеся в наследство от дореволюционной России477.

Одна из самых известных повестей Мурашовой «Класс коррекции» была опубликована в 2004 году, а десять лет спустя превращена в фильм, снятый режиссером Иваном Твердовским478. Сюжет повести вращается вокруг истории Юры Малькова, подростка с церебральным параличом, ученика седьмого класса одной из крупных городских школ. Из-за физических проблем Юру помещают в класс для самых слабых учеников – среди его одноклассников практически нет никого без каких-либо физических и психических отклонений, эмоциональных проблем, отставания в развитии или асоциального поведения. Юра резко выделяется на этом фоне: он прекрасный ученик, легко адаптируется к новым обстоятельствам, у него двое любящих родителей. Он всегда готов посмеяться над собой и только улыбается, когда одноклассники передразнивают его неуклюжие жесты. Юрина врожденная доброта, умение сочувствовать и весело смеяться в ответ на оскорбительные насмешки напоминают другого литературного героя – князя Мышкина из романа Федора Достоевского «Идиот» (1868). Оба проявляют высочайшие добродетели и невероятную моральную силу перед лицом многочисленных несчастий: князем Мышкиным руководят христианские ценности, источником Юриных достоинств являются скорее моральные принципы Руссо479. Даже на обложке первого издания отражается чистота помыслов героя: мальчик невинными глазами смотрит куда-то вдаль, в неизвестное будущее.

Юра и Антон, от чьего лица ведется повествование, почти сразу становятся друзьями. Антон страдает неврологическим заболеванием, которое взрослые принимают за нарочито девиантное поведение. Костяк сюжета составляют путешествия Юры и Антона в параллельный мир, где Юра может ходить и «исполняются все желания». Этот мир может быть раем, галлюцинацией или тем фантастическим местом, где детям первый раз в жизни удается стать счастливыми. Поначалу только у Антона получается следовать за Юрой в этот мир, но постепенно другие одноклассники тоже находят туда дорогу. В этом мире Антон и Юра скачут на лошадях по зеленым холмам, наблюдают за птицами в красивом лесу, попадают в средневековый замок, слышат, как дети у костра поют советские пионерские песни. Когда в этом мире оказываются их одноклассники, они превращаются в маленьких детей, растущих в любящих семьях. Граница между реальностью и фантазией размывается после того, как одну из одноклассниц, девочку по имени Стеша, похищают ради выкупа бандиты – остальным удается ее найти и спасти, и она освобождается от заклятья, словно заколдованная принцесса в сказке. За этим следует трагическая смерть Юры, но концовка повести не безнадежна: убитые горем родители удочеряют маленькую брошенную девочку. Ребенок, которому необходим дом, чудесным образом находит родителей, которым необходим ребенок, – проблеск счастливого сказочного конца в этом в целом невероятно мрачном произведении.

Две другие повести Мурашовой, «Гвардия тревоги» (2008) и «Одно чудо на всю жизнь» (2010), представляют собой смешение нескольких жанров советского детского канона – школьной повести, сказки и путешествия в параллельные фантастические миры. В нарративах Мурашовой неожиданным образом сочетаются высокий и низкий стили: обилие литературных аллюзий соседствует со сленгом, школьным жаргоном и уличными ругательствами. Таким образом, очень точно воспроизводится лексика современных подростков, и эта головокружительная смесь стилей параллельна социальному ландшафту повестей Мурашовой, где героями становятся и дети из богатых семей, и невероятно бедные дети. Теневой рассказчик Нодельмана – ощутимая рука взрослого писателя, направляющая течение событий, – в прозе Мурашовой видна достаточно хорошо. Взрослое понимание ситуации отражается в физическом описании героев, длине предложений, манере выражения мыслей, диалогах, социальных комментариях, использовании образов, взятых из классической литературы, обилии литературных аллюзий и цитат. В короткой (всего 188 страниц) повести «Класс коррекции» Мурашова упоминает Пушкина, Тургенева, Паскаля, короля Артура, шекспировского «Отелло», цитирует знаменитое стихотворение Валерия Брюсова «Творчество» (1895)480. В повести мельком упоминается утопический хрустальный дворец из романа Чернышевского «Что делать?», отдается дань уважения «Республике ШКИД» Белых и Пантелеева: один из учителей, географ, живо напоминает современного Викниксора (любимого учителя в «Республике ШКИД»), который поддерживает и учит детей, отвергнутых обществом.

Мурашова наполняет стилизованную речь подростка культурными аллюзиями – временами ее герои цитируют известные литературные произведения, сами не зная, что именно они цитируют; это предположительно делает подростковый голос более убедительным. Например, Антон следующим образом описывает школу:

Наша школа – огромная, в ней триста учителей и полторы тысячи учеников. Стоит она на пустыре посреди новостроек и вся напоминает чью-то (забыл, чью) мечту: здание из стекла и бетона, огромные окна от пола до потолка, на полу – блестящий желтый линолеум цвета детского поноса, на стенах нарисованы картины счастливого детства. В классах много цветов с большими кожистыми листьями, в глазированных горшках. Не знаю, как они называются, но один ботаник из старшего класса как-то объяснил мне, что эти цветы растут в каких-то американских пустынях, где больше вообще ничего не растет. Теперь я понимаю, почему они у нас в школе выжили и все заполонили481.

Как видно из этой цитаты, Мурашова старается представить мысли героя во всех подробностях. В одном абзаце упомянуто, сколько в школе учителей и учеников, там же цитируется Чернышевский (хотя герой не помнит точно, кто мечтал о хрустальном дворце), сообщается, чем именно покрыт пол и как выглядят цветочные горшки, объясняется, откуда в школе взялись все растения и почему они там прижились, не говоря уже об упомянутом вскользь советском мифе «счастливого детства», выраженном картинами на стенах. Такое