Сидевшая тихо, как мышонок, Саша снова махнула рукой — иди.

Запись телефонного разговора, состоявшегося … июля … года:

НО 1: Здравствуйте!

НО 3: Добрый вечер! Как ваши дела?

НО 1: Неплохо. Звонил наш…

НО 3: Без подробностей! Что у него?

НО 1: У него? У него все в порядке.

НО 3: Вы так полагаете?

НО 1: Не полагаю, а знаю.

НО 3: Ну… Ваши бы речи…

НО 1: В данном случае и без его благословения обойдемся…

НО 3: Чтобы я такого больше никогда не слышал! (после паузы): Докладывайте о результатах! (кладет трубку).

Глава 20

Где-то между Питером и Москвой. Июль

Расстояние до Багоркина было невелико, шагов двадцать, и на фоне сереющего неба он стоял гордо и непоколебимо, будто один из коней на Аничковом мосту. Бойцы его стояли неподалеку, и были они спокойны и расслабленны. Это Корсаков ощущал даже в темноте. Да, собственно, чего им было бояться?

— Стволы брось, — велел Багоркин, и звучало это так же грозно, как слова капитана Жеглова в финале известного телесериала.

И Корсаков послушно бросил стволы в сторону. Пустые, они были теперь совершенно не нужны.

— Пять шагов вперед, — продолжил Багоркин.

Корсаков невольно усмехнулся, вспомнив красноармейца товарища Сухова из «Белого солнца пустыни». Интересно, кто еще живет в Федоре Багоркине, подталкивая его к действиям?

— Баба-то где? — поинтересовался Багоркин.

— Да какое тебе дело? — ответил Игорь без всякого уважения. — Она вообще не при делах.

— Как это «не при делах»? Она тебя прятала, возила, мало ли что еще там было? А ты такую ерунду нам говоришь! — Багоркин повел рукой в сторону своих бойцов. Он еще что-то хотел сказать, но не успел.

— Ты погоди о ней, — перебил Корсаков. — Ты мне объясни, в чем вообще недоразумение? Все шло нормально, мы с тобой обо всем договорились, и вдруг так изменилось. Почему?

Багоркин поводил взглядом по сторонам, потом скомандовал своим спутникам:

— Отойдите подальше! — А сам сделал несколько шагов вперед, и теперь их разделяло метров пять — семь, не больше. — Игорь, ты ведь работал на меня, и у нас не было недоговоренностей, так? — Голос Багоркина звучал глуше. Кажется, он не хотел, чтобы его сопровождающие слышали все, о чем сейчас пойдет речь.

— Так, — согласился Корсаков.

— И твою последнюю серию мы обсудили и согласовали, так?

— Да в чем проблема-то? — Корсакову уже надоело отвечать на простые вопросы.

— Ну, а что же ты начал крысятничать. — Теперь Багоркин пытался говорить свистящим шепотом, но это у него плохо получалось.

Но не его голос насторожил Корсакова.

— Не понял, — признался он. — Это где же я крысятничал?

— Ты дураком-то не прикидывайся, — перешел на нормальный голос Багоркин. — Решил сам все использовать, по своему усмотрению? А вот хрен-то тебе. Это все — мое, понял?

— Понял, — согласился Корсаков, так ничего и не понимая. — Ты только скажи, что я тебе должен был отдать, и не отдал.

— Где Лопухин? — спросил Федор, и Корсакову этот вопрос очень не понравился. Он совершенно точно знал, что имя Лопухина Багоркину не называл.

— Какой Лопухин? — Это был шанс затянуть беседу.

— Тот Лопухин, который сидел в твоей квартире, когда ее, как ты говорил, брали штурмом, — ответил Багоркин голосом человека, которому надоела игра. — Вот видишь, ты даже в такой малости врешь.

Корсакову показалось, что даже в этом полумраке он видит, как скорбно поползли вниз уголки рта главреда.

— Ты так ничего и не понял, — мрачно констатировал Федор. — Игорь, не гони дуру и, вообще, если хочешь жить, рассказывай о том, что нашел на самом деле.

— Федя, жить я, конечно, хочу. И спасать жизнь готов. Но ты мне хотя бы скажи, что я где-то там должен был найти?!

Реакция Федора слегка удивила. На миг показалось, что он тоже не знает, что где-то там можно было найти. Грех было бы не воспользоваться этим, и Корсаков пошел в атаку:

— Ты можешь мне верить или не верить, дело твое. Но я от тебя никогда не бегал, никогда не скрывался. Каждый раз я тебе докладывал, куда и зачем еду, и, возвратившись, докладывал об итогах.

— И столько раз отключал телефон, — вклинился Багоркин. — Вот, например, где он сейчас?

— Не цепляйся по мелочам, — продолжал напирать Корсаков. — Я имею право на личную жизнь, и тебе в этой моей жизни места нет.

Багоркин молчал, видимо размышляя, потом будто спохватился:

— Ну, а из Смоленска ты как ушел? Ты был под надежным контролем, а ушел. Кстати. Наш парень возле вокзала был бойцом опытным, тренированным. Как это ты ухитрился его уделать? Он ничего понять не может.

Корсакову не хотелось рассказывать о том, где и как проходила его армейская служба, поэтому он сказал:

— Повезло.

— Ну, ты, конечно, везун известный, — согласился Багоркин. — Но о главном ты мне сейчас расскажешь, поверь. — Он вздохнул, и была в этом вздохе не только рисовка. Казалось, он искренне хочет получить все, что ему нужно, и получить «малой кровью».

И Корсаков ему поверил. Он вдруг отчетливо понял, что сам Багоркин, в общем-то, мягкий, диванный лентяй, никогда бы не по своей воле не влез в такое преследование по всей стране. А он в нем участвует. Значит, что-то его вынудило это делать. Что? От ответа на этот вопрос зависело многое. Во всяком случае, их с Сашей это касалось напрямую. Игорь подумал о Саше и мгновенно покрылся испариной. Единственная надежда на то, что она воспользуется переговорами, чтобы убежать как можно дальше. А для этого надо говорить как можно дольше. Ну, должна же она сообразить!..

— Федор, давай еще раз по порядку. В чем проблема? Я действительно не все понимаю. Какие у тебя претензии?

Корсаков произносил слова не спеша, демонстрируя свое волнение и страх. Он надеялся, что Саша за