это время уходит все дальше и дальше. Он даже находил в этой жутковатой игре какое-то своеобразное удовольствие, когда кто-то из бойцов стал подходить к Багоркину. Услышав треск сучьев, Федор вскинул руку:

— Подождите еще пять минут.

— Баба уйдет, — резонно возразил боец, и Корсаков ощутил, как по спине стекает пот.

Он собрал в кулак всю волю, чтобы голос не задрожал, когда выдал последнюю угрозу:

— Если они пойдут, я больше слова не скажу, — выдержал паузу и добавил: — Мне, Федя, твои резоны по херу. Делайте с ней что угодно, я и слова не скажу, ты меня знаешь.

Багоркин, видимо, и сам не рвался перейти к более жестким действиям. Он сделал еще шаг к Корсакову:

— Игорь, все, что началось с твоего избиения, было спланировано. Был хороший заказ из-за бугра. Нужна была сенсация исторического масштаба, и ты со своими Романовыми попал «в жилу»! Понимаешь? Но напрямую с тобой работать никто не захотел. Ты ведь у нас парень принципиальный, своеобразный. Вот и пришлось чудить. — Он на миг замолчал, чтобы потом скороговоркой произнести: — К твоему избиению я не имел никакого отношения, поверь. Я об этом узнал только от тебя. — Багоркин, похоже, чуть ли не извинялся. — Ну вот. Ты сам повелся, сам кинулся по следу. Все, что ты делал, ты делал сам. Моя задача заключалась в том, чтобы не мешать тебе и по мере надобности помогать. Никому и в голову не пришло, что ты займешься самодеятельностью. Откуда ты выкопал Лопухина?

— Откуда ты узнал о Лопухине? — вопросом на вопрос ответил Корсаков.

— От того же человека, который делал заказ.

— А он откуда узнал?

— А мне не все равно?

— Ну да, — согласился Корсаков. — А что за заказ?

— Заказ-то простой. Надо было, чтобы ты собирал материалы по теме расстрела Романовых и возможных спекуляций вокруг этого. Надо было, чтобы тебя в это время видело как можно больше народу. Между прочим, и в Смоленске тебя просто должны были слегка потрепать, и не больше. Там даже ментов отправили тебя выручать. Ты просто не видел.

Ну, нет. Ментов-то Корсаков как раз видел. Хоть одной загадкой стало меньше. Но толку-то…

— И что дальше? Я пока не понимаю, в чем моя вина, — подтолкнул он Багоркина к новым откровениям.

— Я и сам не вполне в курсе. Чем-то ты досадил с Лопухиным, а потом с документами из его дома. — Голос Федора звучал искренне: он в самом деле не понимал, почему все так изменилось. — Кстати, что за ноутбук ты там нашел?

Значит, и об этом они знают. Кто такие «они», кстати, хотел спросить Корсаков.

— Да, старенький, прошлого века, — ответил Корсаков. — Правда, я не понимаю, почему то, что нашел я, надо отдать какому-то заказчику?

— Не ему, а мне! Если хочешь — нам! Он оплачивает работу, понимаешь. Поверь мне, оплачивает очень прилично. Так что твой последний шанс в том, чтобы отдать и рассказать все, что ты узнал. Может быть, информация, полученная тобой, тебе самому кажется не важной, не существенной. Он готов встретиться, побеседовать, может быть, как-то направить твои рассуждения, воспоминания, соображения, понимаешь? Он сейчас как раз в Москве. Думай. У тебя — две минуты.

Начались две последние минуты в жизни Корсакова. Он думал только о том, что, может быть, Саша немного мудрее и циничнее, чем ему казалось. Может быть, воспользовавшись их беседой, успела уйти подальше. Он стал прикидывать, каким путем она могла бы обойти это «сообщество» и выйти к машинам, и в этот момент раздались три суховатых щелчка, три выстрела. Между прочим, несмотря на темноту, выстрелы оказались точными, и трое бойцов дружно повалились на землю. Само осознание того, что пули летят в твоем направлении, оказывает удиви тельное воздействие, подумал Корсаков. Какой-то внутренний подъем, честное слово. Видимо, этот же подъем испытал и Федор, который, увидев, как его бойцы валятся на землю, решил прикрыться Игорем. Он рванулся к нему, стараясь схватить Корсакова за затылок. Если бы ему это удалось, тот стал бы живым щитом. Точку, откуда были произведены выстрелы, он, конечно, засек. Стреляя веером, он достал бы Сашу. Если бы ему удалось схватить Корсакова за затылок, так бы и произошло. Правой рукой он бы его спокойно ухватил, но он потянулся к Игорю левой рукой, потому что правой судорожно шарил за поясом, вытаскивая ствол. А левая рука у него, видимо, была тренирована хуже, и он не только не сумел ухватить Корсакова, но и не уловил момента, когда тот начал падать в его сторону. Падая именно так, Игорь, во-первых, стремительно сокращал расстояние между ними, чтобы осложнить ему прицеливание, а во-вторых, лишал его прикрытия. Саша этим воспользовалась: раздался четвертый выстрел, и правая половина тела Федора Багоркина дернулась так, что и он тоже повалился на землю. Рванувшись в его сторону, Корсаков ухватил его за кисть руки и, к счастью, обнаружил, что она пуста: пистолет он уже уронил. Дышал Багоркин тяжело, рывками, со свистом. Видимо, было серьезно задето легкое. Корсаков приблизил лицо к нему, и Федор выдохнул прямо в него самый главный вопрос:

— Откуда у нее ствол?

Корсаков ответа не знал, потому сам задал вопрос:

— Федор, кто этот человек, где он?

— Думаешь, я — всё? — спросил Багоркин, и в его голосе слышны были слезы. — Вот какая штука… Обидно…

— Во что ты меня втянул? — повторил Корсаков.

Федор молчал, но дыхание его становилось все более судорожным. Голова в мгновения опасности работает стремительно, и Корсаков спросил:

— Кто занят поисками Лопухина?

— Никто. Где его искать… Это мы у тебя должны были узнать…

Ну, хоть это хорошо. Значит, Лопухину ничто не угрожает. Или — угрожает?

— Федор, как на духу, планировалось его устранение?

— Он сюда вообще… влез как-то странно… Его увезли в Польшу… там должны были… ну, в общем… но это мои догадки… — шептал Багоркин.

— Игоря должны были потом… устранить? — раздалось сзади.

Федор отвернулся, и Корсаков понял — «да».

— Игорь, — окликнула его Саша.

Корсаков повернулся к ней, но Федор схватил его за плечо:

— Игорь… Ты меня можешь