Галя кивнула:

— Верно, не спасают.

— Я откровенно рассказал вам обо всем, чтобы вы поняли: в жизни случаются разные ситуации, — продолжал Боростовский. — И вовсе не обязательно винить в этом перстень. Ваши родственники не стали для него дичью. В нашей семье, например, отродясь не было никаких драгоценностей, приносящих беду, однако это не спасло родителей от гибели, бабушку от сердечной недостаточности, а меня от развода и разлуки с сыном. Мне кажется, историю ваших родных тоже можно объяснить достаточно просто. Ваш дед отказался помогать мафии (вы же не станете возражать, что в то время подобные организации уже существовали), и его убрали. Мы с вами знаем, что в одиночку бороться против криминала бессмысленно, а он попытался это сделать. Когда его дело продолжила ваша бабушка, мафия покончила и с ней. К сожалению, ваш отец оказался непорядочным человеком и, вместо того чтобы поддержать жену и дочь в трудный момент, попросту сбежал от них. Думаю, он и женился на Елене Васильевне по расчету.

Галя покраснела. Ее мать, так любившая отца, всегда гнала от себя подобные мысли и в разговорах с дочерью выставляла его слабаком и трусом. Вероятно, это причиняло меньше боли, чем осознание того, что он никогда не испытывал к ней чувств. Вот здесь Герман, кажется, прав.

— Что касается вашего мужа… — доктор сделал многозначительную паузу. — На эту тему ходит множество анекдотов. Кстати, некоторые люди прощают благоверным измену, вы же этого не сделали, несмотря на то что он хотел наладить отношения.

— А вы, интересно, к каким относитесь? — с усмешкой спросила Галина. — К тем, которые прощают?

— Нет, я из вашего племени, — улыбнулся доктор.

— Вот видите… — вздохнула она.

— Вижу, что вы правильно сделали, избавившись от него, — продолжал Герман. — Предательство всегда есть предательство, и его нельзя назвать по-другому, даже если постараться приукрасить вычурными словами. Ну да ладно, хватит о вашем бывшем. Перейдем к Елене Васильевне. К сожалению, бывают такие опухоли, которые растут очень быстро. Впрочем, возможно, врач, изучавший ее флюорографию год назад, что-то проглядел. Такое тоже случается.

Герман замолк, и Галя, вскинув голову, посмотрела на него с вызовом. Ее черные глаза метали молнии:

— Допустим, несчастья в моей семье можно объяснить так, как это сделали вы, — резко сказала она. — Представьте, я тоже об этом думала. Но что насчет моего шефа, его любовницы и ювелира, которые, так или иначе, перед смертью соприкоснулись с перстнем? Вы уверены, что патологоанатом поможет нам разгадать головоломку?

Доктор наморщил лоб, и девушка снова увидела глубокую складочку, которую захотелось разгладить.

— На девяносто девять, — произнес он. — Что ни говори, а Аркадий и дядя Еся были пожилыми людьми, несмотря на то что ваш шеф и пытался молодиться. Возможно, в их смертях нет ничего криминального. Поэтому давайте поговорим о любовнице вашего босса. — Врач постучал пальцами по крышке стола. — Вы сказали, ее звали Татьяной? Расскажите о ней подробнее.

— На самом деле мне мало что известно, как и другим, — начала Лопатина. — Мы все считали ее одинокой волчицей и, когда она спуталась с шефом, удивились, — Галя усмехнулась. Впрочем, чему же тут удивляться? Она сирота, приехала из какой-то глухой деревушки в надежде найти работу бухгалтера в магазине. И вот однажды Аркадий Петрович, который был охоч до молодых, красивых и неопытных, заприметил ее в театре, познакомился, а на следующий день уже ввел в курс дел и сделал финансовым директором в своей фирме, хотя на эту должность имелись претенденты поопытнее и постарше. Он снял ей дорогую квартиру, купил машину и дарил антиквариат. Правда, момент, когда такое положение ей надоело, все равно настал. В день своей смерти она собиралась уволиться и уехать отсюда с молодым человеком. Таня даже обрадовалась гибели любовника, ну, в смысле, Аркадия, во всяком случае, мне так показалось, когда я позвонила ей по просьбе жены шефа, намеревавшейся выгнать ее с работы. Татьяна рассказала мне про отъезд, попросила забрать документы фирмы, которые она просматривала накануне, и принести перстень. Но я ее не застала.

Боростовский схватил ее за руку:

— Вас кто-нибудь видел?

— Только консьержка, которая сказала мне, что Таня вышла из дома с чемоданом, — призналась девушка. — Впрочем, следователь уже спрашивал меня об этом. Знаете, — она жалобно посмотрела в его лучистые глаза, — мне кажется, если тюрьма сможет защитить меня от Дьявола, то пусть забирают по подозрению в убийстве ювелира. Да, лучше тюрьма, чем этот ужас, — закончила она с пафосом.

Герман чуть заметно улыбнулся.

— Я постараюсь во всем разобраться, — пообещал он. — А сейчас иди спать.

Он перешел на «ты», сам того не замечая, и получилось у него так естественно, что Галя не возражала, а обычно она очень щепетильно относилась к таким вещам. К тому же врач был прав: сон — лучшее, что можно было сейчас ей предложить.

— Иди, не стесняйся, — он слегка подтолкнул девушку в приготовленную для нее комнату. — Спокойной ночи.

К удивлению Гали, ей снились радужные сны. Снилась мама, живая и здоровая, снилась бабушка, научившая ее печь вкусные эклеры с заварным кремом, снилась их дача возле моря с маленьким кукольным домиком в цветнике. В детстве Галя думала: наверное, именно в таком цветнике жила добрая колдунья, которая хотела оставить у себя Герду. Красные и желтые розы, тюльпаны, нарциссы, гиацинты, огромные маки — все они были высажены руками бабушки. Возле калитки радовали глаз прохожих вечнозеленые агавы и декоративная полынь. Когда до нее дотрагивались, на руках надолго оставался терпкий запах, напоминавший персидские духи. Галина семья любила проводить вечера в беседке, густо оплетенной виноградом, там было не жарко, с моря дул легкий бриз, из цветника доносился сладкий аромат. Бабушка ставила перед девочкой тарелку с клубникой, политой молоком с сахаром.

— Ты все должна съесть.

Сначала Галя терпеть не могла это блюдо, кипяченое молоко вызывало тошноту, но постепенно она привыкла и уже не представляла свою жизнь без летнего лакомства. Слава удивлялся, почему его жена ест клубнику, только разминая ягоды в молоке. Он так и не оценил вкус ее любимого кушанья. Впрочем, он не оценил очень многое…

Вспомнив бывшего мужа во сне, Галя пробудилась с мыслями о нем. Господи, скоро он должен позвонить! Она опрометчиво пообещала поехать с ним на побережье, чтобы увидеть старый заброшенный дом — свою давнюю мечту, но сейчас ей этого не хотелось. Все так перемешалось, так перепуталось! Разумеется, теперь ей не до Славы. Нужно решить проблему с перстнем. А потом… А потом будет видно, как жить дальше. Галя села на кровать, сунула ноги в мягкие тапочки и закуталась в халат. Почему-то ей показалось, что в ее жизни появился человек, способный, как эта теплая, уютная одежда, окружить ее заботой, подставить плечо… И этот человек — Герман.

— Стоп, — сказала она себе. — Хорошее отношение еще ничего не значит. Может быть, у него ко мне чисто врачебный интерес. А может…