Додумать до конца мысль, пришедшую в голову, помешал стук в дверь.

— Галя, ты проснулась? — деликатно поинтересовался хозяин. — Мы с Ральфом уже приступаем к завтраку. Присоединяйся.

Девушка хотела отказаться, но из кухни шел аромат любимых оладий на дрожжах, и она сдалась:

— Сейчас иду. Только приведу себя в порядок.

Она быстро приняла душ, расчесала свое главное украшение — волосы — и вскоре с удовольствием пила кофе с оладьями, политыми растопленным сливочным маслом. Ральф сидел в сторонке, видимо, уже проглотив свою порцию корма. Герман, облаченный в костюм, допивал чай.

— В общем, я решил, что сегодня ты на работу не пойдешь, — констатировал он. — Насчет больничного можешь не беспокоиться. Звони в фирму и предупреждай.

— Но почему? — изумилась девушка.

— Да потому, что твоя история меня все же поразила, — признался Боростовский. — Всю ночь не спал и думал о тебе и о перстне. Мне кажется, все эти странности с кольцом происходят неспроста. Я сам хочу во всем разобраться, однако для этого нужно время. И я должен быть уверен в твоей безопасности, — он взял ее руки в свои, и она почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло. Тепло от его присутствия, от его заботы. Прикосновения больших натруженных ладоней словно сняли разом все ее проблемы, и ей стало легче дышать.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ты должна пообещать, — продолжал мужчина, не обращая внимания на слова благодарности, — что без меня не двинешься с места и что ни одна живая душа не узнает, где ты.

Галя кивнула:

— Хорошо. Я обещаю.

— А теперь я отправляюсь на работу, а в промежутках займусь твоими делами, — Герман вышел в прихожую. С Ральфом тоже не гуляй, как бы он ни просился. Пес привык делать дела на балконе, там у него специальные приспособления. Вечером я сам выведу его. Договорились?

— Договорились, — ее глаза блестели. Галя верила этому человеку, как никому на свете. Возможно, благодаря его помощи скоро все кончится.

— Вот и умница, — он подмигнул на прощание. — До встречи. Хорошенько запрись.

— Да, — девушка помахала своему спасителю. Ральф тоже бросился к двери и заскулил.

— Ничего, моя псинка, — рассмеялась Лопатина, — мы с тобой немного поскучаем, пока не вернется Герман, а потом все вместе прогуляемся по парку. Обещай вести себя прилично.

Ральф гавкнул, словно говоря: «Да».

— Прекрасно, — заметила Галя. — А теперь, дорогой, мне нужно пообщаться с моими коллегами. Твой хозяин не велел сегодня ходить на работу.

Она достала мобильный и набрала телефон Ларисы.

— Слушаю, — отозвалась та, как всегда, деловым тоном.

Галя закашлялась.

— Ларочка, я приболела, — с придыханием сказала она, стараясь изображать простуду. — Температура зашкаливает. Так что сегодня не приду. Возможно, одного дня мне хватит, чтобы отлежаться.

— Ты не пойдешь на похороны шефа? — удивилась Лариса. — Но будет весь наш офис.

— Передай мои соболезнования Ирине, — прохрипела Галина. — А когда хоронят Таню?

— Думали, тоже сегодня, — ответила секретарша, — так, во всяком случае, настаивала Ирина. Однако что-то там не выгорело. Нашего финансового директора, по последним сведениям, предадут земле завтра или послезавтра. Ужасно, правда? — Она всхлипнула. — Сразу две смерти в такой благополучной конторе. Как бы то ни было, мне жалко эту стерву Таньку. А ты лежи и лечись. Сегодня шефиня в офисе не появится, — Лара хмыкнула. — Для поминок она заказала «Бриз».

«Бриз» считался самым дорогим рестораном не только в их городке, но и во всей области. Хозяин выписал поваров из Франции и Италии, и посетители могли вкусно поесть за приличную сумму. Галя подумала, что поминки шефа влетят Ирине в копеечку.

— Расскажешь завтра, как все прошло, — попросила девушка.

— Обязательно, — пообещала Лара. — Выздоравливай.

В трубке раздались гудки. Галина положила телефон на тумбочку и взглянула на Ральфа, смотревшего на нее печальными карими глазами.

— Не рви мне душу, — жалобно попросила она. — Ну не могу я погулять с тобой без разрешения хозяина.

Пес лениво гавкнул, показав розовую пасть с острыми белыми клыками и, зевнув, улегся на подстилку.

— Поспи, — предложила ему Галя. — Так-то лучше. А я посмотрю, что у вас в холодильнике. Нужно как-то отрабатывать свое проживание.

Анатолий сидел в кабинете, пил чай, такой горячий, что на носу выступили капли пота, и думал о том, как выполнить поручение жены. Аня давно просила сапоги, и вот сегодня, по слухам, в ГУМе выбросили итальянскую обувь. Если поторопиться, можно успеть хотя бы занять очередь. Следователь печально вздохнул, представляя себе эту очередь. Он всегда шутил, что она простиралась от Бреста до Владивостока. Разумеется, товара хватало не всем. Но терпеливым людям в любом случае светила удача, даже если они и не получали то, за чем упорно простаивали часы. Бывало, вместо итальянских сапог они уходили с немецкими или польскими кофточками под мышками, что тоже было само по себе неплохо. Петрушевский взглянул на часы. Что, если вырваться из отдела и попробовать протиснуться в очередь? Он встал и отставил чашку. Пожалуй, так и нужно поступить, пока никто не беспокоит.

— Пока никто не беспокоит, — вслух высказал он свои мысли и, конечно, все испортил. Дверь в кабинет отворилась, и вошел сияющий Сарчук, по лоснящемуся от счастья лицу которого было видно, что дело сдвинулось с мертвой точки.

— У нас снова подозреваемый, — радостно сообщил он. — Я еще раз проштудировал записи Нины в ее книжке, потом попросил телефонистов вычислить, с кем покойная разговаривала в последнее время чаще всего. На наше счастье, такой нашелся… — он сделал многозначительную паузу. Анатолий с горечью подумал: плакали итальянские сапожки.

— Давай говори, кто он, не тяни резину, — буркнул следователь.

— Владимир Николаевич Горячев из Запорожья, — произнес Виктор и сам потрепал себя за чуб. — Только на этой неделе он звонил Ельцовой восемь раз. Последний — за день до смерти. Как тебе такая кандидатура?

— Нужно все о нем выяснить, — Анатолий вздохнул и глотнул уже остывший чай. — Придется лететь в Запорожье. Посылай своих за билетами, а я сообщу начальству.

Когда Сарчук вышел из кабинета, Петрушевский снова опустился на стул и, придвинув телефон, принялся набирать домашний номер. Он надеялся, что жена не станет на него обижаться. В конце концов, она знала, за кого выходила замуж, и много лет не давала ему никакого повода думать, что их брак был ошибкой. Вот и сейчас, сразу ответив на звонок, Аня грустно произнесла: