– Теряешь счет дням, когда занят одним и тем же, – согласился Эйден, возвращаясь к чтению свитка. Он выучил рецепт для создания «Черных глаз Тоса», но все равно заново вчитывался в знакомые формулы и список ингредиентов.

– Ты-то да, – хмыкнул Кадир и рассмеялся. Затем улегся на кровать и внимательно посмотрел на Эйдена. – Слушай, Эйд. Может двинем после обучения вдвоем по тракту?

– Наставники говорят…

– Знаю я, что они говорят. Белые маски работают поодиночке, – перебил Эйдена гастанец. – Не будь таким занудой, Шарам тебя подери.

– Удивительно, – ехидно улыбнулся Эйден. – Ты служишь Владыке, но постоянно поминаешь своего Шарама. Не мешает?

– Нет, не мешает, – отмахнулся Кадир. – И все-таки, Эйд. Сам посуди. Вдвоем и легче, и веселее. Там глядишь и на стену в святилище попадем. Два друга, перед которыми трепетала империя.

– Тебе бы книги писать. Слишком складно звучит.

– А ты слишком часто нудишь, – парировал гастанец и с хрустом потянулся на кровати. – Наши вон давно уже мысли обсасывают, кто и куда двинет, когда получат белые маски.

– Ага, слышал. Тарам в Эмпею собрался, а Клеч хочет алийских девушек трахать, пока яйца не усохнут, – съязвил Эйден, заставив Кадира рассмеяться. Вот только ему было не до смеха. – Ты разве не заметил, как мрачны наставники в последнее время?

– Заметил. «Черная чайка» последний раз только четверых дохляков привезла. И то, когда это было? Три года назад?

– Четыре, – поправил его Эйден, взглянув в календарь. – Как раз старшие далтэ покинули обитель.

– Теперь мы старшие, Эйд. Скоро и мы покинем Лабран, а им придется тут остаться, – хохотнул Кадир. – Ладно, я на кухню. Взять тебе чего-нибудь?

– Яблоко и воды, – ответил Эйден, не отрываясь от свитка. Гастанец проворчал что-то ругательное себе под нос, покачал головой и вышел из спальни. Он, как и остальные далтэ, любил вино и эль. Однако Эйден предпочитал обычную воду, а на все расспросы отвечал, что не любит, когда мысли и глаза закрыты хмельным туманом.

Но в одном Кадир оказался прав. Время действительно пролетело быстро. Казалось, еще вчера он прибыл на Лабран напуганным мальчишкой, сжимавшим в потной ладони рукоять стилета и не знавшим, что будет завтра.

Восемь лет. Восемь лет, наполненных бесконечными тренировками, болезненными травмами и убийствами. Эйден не помнил лиц тех, кого он убивал на разминках или проверяя действие очередного яда. Не знал их имен и откуда они родом. Для него они давно стали безликими куклами, на которых так удобно проверять остроту стилета. Он, не колеблясь убивал тех, на кого указывал палец наставника, вытирал лезвие об штанину и ждал следующего приказа. Лишь долгими ночами, стоя в дежурстве на стене, он задумчиво смотрел вдаль. Там плескалось море, за которым находился другой мир, ныне забытый. В этот момент в груди вспыхивало волнение и сердце начинало биться быстрее, но тренированное тело моментально реагировало на это изменение и замедляло пульс. Пусть Кадир не знал, но его слова запали Эйдену в душу. Странствовать вдвоем, выполнять контракты, стать такими Белыми масками, о которых легенды сложат не только на Лабране, но и в империи. Однако все зависело от финального испытания, и никто не знал, когда оно случится, и какие сложности ждут адептов темного бога прежде, чем они получат белую маску.

К исходу последнего месяца лета каждый из восьми далтэ получил именной конверт. Внутри него находилось письмо, скрепленное печатью Жакена Торбула. Само послание было сухим и коротким. Ни у кого не возникло никаких сомнений в том, что письма писал именно мессир Владыки. Но Эйден и Кадир, прочтя эти письма, возликовали.

В них говорилось о том, что в скором времени на Лабран прибудет «Черная чайка», а вместе с ней и долгожданное пополнение. Сейчас в обители было только восемь старших далтэ, все остальные давно получили знак отличия лабранского братства – белую маску, и отбыли в империю. Это значило, что пришла пора Эйдену и остальным пройти испытание и присягнуть на верность Владыке Тосу, надеть на лицо белую маску и отправиться в путь.

– «Каждый далтэ обязан взять с собой на церемонию стилет, очищенный от яда», – прочитал Кадир и хмыкнул. – Ну, со стилетами никто из наших давно уже не расстается.

– Погоди, – перебил его Эйден. – Из вещей разрешено взять только штаны. Даже обувь оставить в спальне.

– Неженка, – фыркнул гастанец. – Давно ты у байнэ Мортура по снегу не бегал?

– Я к тому, что ты непременно забудешь, – съязвил Эйден, потирая по привычке подбородок. – Хм. Смотри, даже шкатулку брать не надо.

– Шарам меня подери. Это хорошие вести, – улыбнулся Кадир. – Значит, обойдемся без зелий и ядов.

– Странно это все, – пожал плечами Эйден, изучая письмо. – Но возможно ты прав, и я лишний раз себя накручиваю.

– Тебе же нужно, чтобы все было идеально, – рассмеялся гастанец и, подойдя ближе, положил другу ладонь на плечо. – Расслабься, Эйд. Пройдем испытание и двинем вдвоем на острова. Накормлю тебя гастанской рисовой кашей, а потом напьемся. Обязательно напьемся, Эйд.

Эйден промолчал. От письма веяло чем-то зловещим, но Кадир этого не замечал. В одном Эйден был уверен. Испытание будет не таким легким, как рассчитывал гастанец.

В назначенный день далтэ собрались в тренирочном зале. Уже не мальчики, напуганные и дрожащие, а мужчины. Молчаливые, собранные, равнодушные ко всему. Они стояли так, как привыкли за эти восемь лет. Плечом к плечу с теми, с кем делили еду, горести и радости. Стояли и смотрели на Жакена Торбула, чьи жесткие глаза внимательно их изучали.

– Приветствую вас, – негромко произнес он. – Час испытания близок. Сегодня последний день, когда вас будут звать далтэ. Ни один далтэ не переступит порог зала Инициации. Этой чести достойны только Белые маски и… майтэ.

– «Допущенный к испытанию», – привычно перевел новое слово на лабратэнга Эйден.

– Сдайте байнэ личное оружие, – приказал Жакен Торбул. После его слов из тьмы выступили наставники, укрытые черными мантиями. Они собрали стилеты и так же беззвучно растворились в темноте подземелий. Как ночные призраки, неслышимые и невидимые. – Предстаньте перед Владыкой, как в день вашего рождения, и умрите, чтобы возродиться в ночи.

Жакен Торбул развернулся и ступил во тьму. Эйден и остальные переглянулись, но все равно последовали за мессиром. Холод усилился и легонько кольнул оголенную кожу морозцем, когда тьма обволокла их. Идти пришлось долго. Никто не знал, где находится зал Инициации, но опыт подсказывал, что он найдется в самом глубоком подземелье обители, куда никогда не проникнет солнечный свет.

В этой части подземелья не