сердца, – ответил Владыка, чуть склонив голову и разглядывая равнодушные лица. – Вы должны убивать тех, на кого падет Моя метка. Убивать без раздумий… Но я чувствую сомнение. Ваши сердца все еще живы. Лишь мертвое и свободное от сомнений сердце способно служить Мне. На ваших стилетах сегодня нет яда. Только сталь. Только ваши умения. Так принесите же в жертву самое дорогое, что у вас есть, и докажите, что достойны носить белую маску, – Эйден побледнел, когда до него дошел смысл сказанного темным богом. Остальные тоже растеряно замерли на месте, сжимая в потных ладонях рукояти стилетов. Владыка не торопил их и наслаждался произведенным эффектом. Жакен Торбул стоял рядом с троном и равнодушно смотрел на тех, кого учил восемь лет. Он, как и остальные наставники, не собирался вмешиваться. Каждый сам должен сделать выбор, как сделали когда-то и они…

Первым не выдержал Тарам. Он заревел и кинулся на Костиса, своего друга. Тот испуганно попятился, а затем неловко парировал удар стилетом. В его глазах застыл немой вопрос, но бледный Тарам, пригнувшись и выставив вперед стилет, медленно подбирался к тому, кого собрался принести в жертву темному богу. Тарам наступал, наносил удар за ударом, вкладывая в замах всю свою ярость, а Костис парировал и мотал головой, отказываясь сделать выбор. Остальные зачарованно наблюдали за этим танцем смерти, пока стилет Тарама не достал наконец-то грудь Костиса, прочертив кровавую полосу на коже. Тот отскочил в сторону и, прижав ладонь к груди, злобно зашипел, однако в глазах его друга застыла суровая решимость. «Он убьет его», – подумал Эйден. – «Убьет без сомнений». Разозливший Костис подкинул стилет в воздухе, поймал его за острый кончик и метнул в Тарама. Тарам дернулся, всхлипнул и прикоснулся к рукояти стилета, торчащей из груди. Клинок вошел точно в сердце. Слабая улыбка осветила лицо Тарама и он, закатив глаза, рухнул на черные плиты. Дернувшись еще раз, он затих, уставившись стеклянным взглядом в потолок. Бледный Костис подошел к телу друга на негнущихся ногах, вытащил стилет, потом склонился и, взрезав штаны, секанул лезвием по плоти. Сжав зубы, он поднялся и медленно подошел к трону, рядом с которым горела мертвенно-синим огнем большая жаровня. Костис бросил на жаровню жертвенную мужественность и поклонился Владыке. Молча и не произнеся ни звука. Но это все равно послужило для остальных сигналом. Запели стилеты, вспарывая воздух. Зарычал Микел и закричал от боли Фран. Вчерашние друзья сошлись в последнем бою.

Кадир шумно сглотнул, наблюдая за тем, как Микел вспарывает горло Адану, с которым делил одну спальню восемь лет, после чего повернулся к Эйдену.

– Эйд… я не могу… – прошептал он, смотря на него. Зрачки расширены, губы трясутся, побелевшие пальцы сжимают стилет. – Не могу тебя…

– Заткнись, – рявкнул Эйден, перехватывая стилет и вставая в стойку. – Заткнись и дерись. Иначе, клянусь, я заколю тебя, как свинью!

– Не могу, – растерянно мотнул головой Кадир, машинально отражая не слишком резкий выпад Эйдена.

– Можешь! – прошипел тот, вновь нападая на него. Кадир вздохнул и дерганно кивнул. Как висельник, поправляющий веревку на шее.

– Ну, почему ты, а не матери Шарама? – вздохнул он, принимая защитную стойку. – Скальный кот тебя подери, Эйд.

Они сошлись молча, сжав зубы и смотря друг другу в глаза. Остальные рычали, кусались и царапались, но Эйден сражался с Кадиром молча. Гастанец держал стилет острием вниз. Алийская стойка. Хороша в обороне и контратаке. Эйден хмыкнул и встал в классическую стойку, расчитывая сбить Кадира с толку, но сам прекрасно понимал, что тот сразу же прочитает его замысел. Запела сталь и мужчины сшиблись. Стилет Эйдена устремился вниз, норовя пронзить ребра и тут же столкнулся со стилетом Кадира. Гастанец отвел смертельный удар в сторону, но Эйден в этом и не сомневался.

Он сделал сальто назад, чтобы увеличить дистанцию, и с удовлетворением заметил, что Кадир поступил точно так же. Метать клинок никто из них не решился, потому что знал, на что способен соперник. Потеря оружия равнозначна поражению. Каждый это понимал. К тому же Эйден ловил пущенные в него стилеты лучше всех остальных далтэ, а Кадир обладал кошачьей реакцией и на такой трюк точно бы не купился. Единственным выходом оставался классический бой. Кадир всхрапнул и резко пошел в атаку, держа стилет острием вниз.

В голове всплыл урок ножевого боя с Жакеном Торбулом, и тело само отреагировало на опасность. Эйден чуть сдвинул корпус, пропуская клинок гастанца в близости от своих ребер, резко ударил кулаком по его руке, потом сместился влево и ударил ногой с разворота, метя в голову. Удар достиг цели и Кадир отлетел к Ясану Меледи, тут же сделавшему шаг назад. На миг Эйдену показалось, что гастанец получил сотрясение, но Кадир покачал головой и шумно вздохнул. В глазах только суровая решимость. Схватка возобновилась. Продолжилась и тогда, когда остались только они вдвоем. Остальные, склонив головы, стояли у трона Владыки, но тот внимательно наблюдал за боем двух друзей.

Время перестало для них существовать. Однако Эйден чувствовал, что Кадир выдохся. Гастанец тяжело дышал, зрачки были расширены, а белок глаз покраснел. Лоб покрывала холодная испарина, да и ноги слабо подрагивали. Вчера Кадир перед сном выдул кувшин вина и сейчас расплачивался за это. Эйден же был холоден и собран. Разогретые мышцы приятно пульсируют, а голова ясна, как никогда. Он понял, что уже победил, подавив соперника морально, как учил Жакен Торбул.

Но убивать Кадира Эйден не спешил. Сплюнул на пол и пошел в очередную атаку. Пусть он и двигался слишком быстро, но понимал, что Кадиру хоть и будет тяжело отразить его удар, он его отразит. В этом Эйден не сомневался. Шаг левой ногой, потом правой, поворот, перенос веса на правую ногу, замах и тонкий стилет устремился к груди гастанца. Однако глаза Эйдена расширились от ужаса. Он видел, что Кадир не успевает блокировать его удар. А потом понял, что гастанец и не собирался этого делать. Стилет вошел под ребра. Мягко и элегантно пронзил сердце и тут же дернулся обратно. Ни одна капля крови не упала на пол, как и подобает, если используешь удар милосердия. Жакен Торбул мог бы гордиться учеником, но губы мессира Владыки были сурово сжаты, а в глазах плескалась боль. Атака заняла три удара сердца, но Эйдену показалось, что прошла вечность.

– Хороший удар, Эйд, – прохрипел Кадир. Он умирал. Умирал медленно и почти безболезненно. Этому удару их учили с первых дней на острове и Эйден частенько его практиковал,