— Выдавай, — легко согласилась Шарлинта, решившая не напоминать, что особых прав на это у деда нет.

Как только дверь за императором закрылась, боевой запал принцессы совсем иссяк. Боль — и физическая, и душевная, накрыли с головой. Удерживаемые до этого слезы сами по себе беззвучно потекли по щекам.

Шарлинту раздевали так бережно, как будто она могла рассыпаться от неосторожного прикосновения, словно фарфоровая кукла. Девушка не чувствовала неловкости от процесса обнажения, но с каждым вновь открывшимся синяком или очередной ссадиной лица ее амаиров настолько темнели, что Лин становилось стыдно.

Стыдно, что не дала достойный отпор и позволила к себе прикоснуться.

Стыдно, что отпечатки чужой мужской хватки россыпью округлых синяков остались на плечах и руках.

Младшенький устроился на кровати в изголовье, поддерживая голову Лин и стирая теплыми пальцами слезы с ее щек. Нел расположился в ногах. Они с Икреем приподнимали и поворачивали девушку, облегчая Трею процесс раздевания. Когда Шарлинта осталась перед ними в одних коротеньких панталонах, щеки принцессы все же заполыхали от смущения. Она непроизвольно дернулась, собираясь прикрыть грудь, но сил даже просто поднять руку не хватило.

— Тише, маленькая, все хорошо. Смотри на меня.

Принцесса послушно подняла глаза на Равенеля, как он и просил, и отпустить этот взгляд уже не смогла. Так было легче переносить то, что делал с ней феникс. То, что его губы, обжигая пораненную кожу горячим целебным дыханием, почти касаются ее, почти скользят по ней, будоража, пробуждая странные незнакомые ранее чувства внутри. Теплая волна прошлась по ребрам девушки от пояса вверх, вдоль самого длинного и глубокого пореза. Песочная прядь волос Трейвента задела оголенную грудь девушки, и Лин захотелось одновременно и выгнуться навстречу и стыдливо прикрыться. А еще закрыть глаза, чтобы Равенель не смог прочесть в них все эти острые странные ощущения. Но глубина серо-синих глаз не отпускала, наоборот, затягивала все глубже, забирала в плен, дарила какое-то неясное предвкушение.

Потом принцессу аккуратно перевернули на живот, и младшенький, не сдержавшись, с чувством выругался вслух. Лин не могла видеть, что там у нее на спине, но ощущалось это, как один огромный болезненный кровоподтек.

— Это откуда? — не удержался от вопроса Равенель.

— Льорх скинул, когда в него попали, повезло, что в кусты, — ответила Шарлинта, сдерживая зевок.

Теперь, когда осталось только ноющая, вполне терпимая боль в спине и ногах, ей все сильнее хотелось спать.

— Повезло, — эхом чуть слышно повторил амаинт странным тоном.

Принцессе как никогда хотелось поднять голову, обернуться и посмотреть ему в глаза, но резкая боль в шее не дала ей это сделать. Горячее дыхание Трейвента, щекоча, спускалось все ниже и ниже. Шарлинта чуть дернулась, когда панталоны потянули вниз.

— Тут царапины, маленькая, не пугайся.

Это был не страх. Принцесса почувствовала, как смущение теплой волной прошлось по всему телу, от щек к пальцам ног, от одной только мысли, что его губы почти касаются ее там. Но единственный предмет одежды, оставшийся на ней, вернулся на место, а феникс занялся синяками и ссадинами на ее ногах. На этот раз следом за дыханием по коже скользили его пальцы. И принцессе не хватило смелости спросить, чем это помогает в процессе исцеления. Веки налились тяжестью, и глаза закрылись сами собой.

Потом кто-то из амаинтов подхватил ее на руки и понес куда-то. У Лин не было сил, чтобы открыть глаза и посмотреть кто именно из них. Принцесса даже не возражала, когда ее окончательно раздели, а потом крутили в очередной раз, как куклу под теплыми струями воды, закутывали в согретую мягкую ткань и снова куда-то несли.

Расстеленная постель пахла свежестью, одеяло укутало мягкостью и теплом. К губам вновь поднесли кружку с отваром, пахнущим немного иначе, чем тот, первый.

— Пей, маленькая.

Принцесса послушно сделала несколько глотков, так и не открывая глаз. Потом кружку убрали, а Нел мягко провел по ее волосам. Откуда-то Шарлинта знала, что это именно Равенель. Она поймала его ладонь и прижала к себе не отпуская.

— Не уходи.

Язык не слушался, и Лин так и не поняла, произнесла ли она это вслух или лишь смогла подумать, до того как окончательно провалилась в крепкий спокойный сон.

Утро началось с теплых лучей солнца, игриво щекочущих лицо, и едва ощутимого поцелуя. Не открывая глаз, принцесса потрогала пальцами губы. Как будто чужое дыхание, которое девушка только что чувствовала, могло оставить ощутимый след.

— Вчера так и добрался до них. Доброе утро, маленькая.

Лин провела языком по внутренней стороне губы, где еще накануне была болезненная ранка. Открывать глаза не хотелось. Было так уютно и спокойно под теплым одеялом с фениксом под боком. Даже воспоминания о вчерашнем дне, как будто отложенные на дальнюю полочку сознания и крепко запертые там, не могли испортить это утро. Или день судя по интенсивности солнечных лучей.

— Просыпайся, Лин. Там императорское величество рвет и мечет. Требует предъявить тебя ему в целости и сохранности.

Шарлинта открыла глаза и подтянула одеяло повыше, ее ночной одеждой амаинты заморачиваться не стали.

— Замуж грозиться отдать? — улыбнулась девушка, пытаясь скрыть смущение.

Вчера она настолько была измотана физически и морально, что смутно помнила, как вообще оказалась в кровати. Да и травки в отваре, которым ее поили, не только укрепляли, но еще и усыпляли. Но вот теперь без ночной рубашки принцессе было неловко. Тем более что Трейвент вытянулся во весь рост поверх одеяла совсем рядом с Лин, и при этом был полностью одет.

— А ты уж не боишься выходить замуж? — спросил феникс настолько странным тоном, что принцесса даже обернулась.

— Я поняла вчера, — тихо ответила девушка, подмечая усталые еле заметные морщинки возле губ и тени под малахитовыми глазами. — Что можно так бояться, и вечно откладывать жизнь на потом. А это самое будущее необязательно наступит. Поэтому больше я бояться не буду.

Девушка хотела протянуть руку и разгладить морщинку на лице амаира, но не решилась. Лишь продолжила легким шутливым тоном:

— Но я выйду замуж не раньше, чем вы отоспитесь. Чем занимались ночью? Я думала, что охраняли мой сон.

Видимо, способности феникса принцессе озвучили далеко не все, иначе как объяснить, что амаир притянул ее ладонь к своему лицу и провел по щеке кончиками пальцев девушки, коснувшись и скорбных складок, которые так привлекли ее внимание.

— Мы охраняли. По очереди. Пытались выяснить больше сведений об изгоях, прежде чем отдать Рашеса императору.

Принцесса совсем не желала слышать про изгоев и того, из кого ночью вытаскивали сведения о них. Это словно приближало вчерашние события, и ненужные воспоминания ядом растравляли душу, портя безоблачное утро.