голосе, его решимости меня охватывает дрожь. Я не должна уходить. Должна остаться с ним. Когда оглядываюсь, он все так же стоит, прислонившись к автомобилю. Проводит рукой по волосам, поднимает голову. Мы встречаемся взглядами, и желание вернуться к нему становится почти невыносимым. Но Рис качает головой, словно прочитав мои мысли. Он пытается улыбнуться, чтобы показать, что мне не о чем волноваться. Но улыбка выглядит ненастоящей.

48

Рис

– Прости меня, – шепчу, но Тамсин этого уже не слышит. Она садится в машину. В конце концов она заводит двигатель и разворачивается.

У меня сердце разрывается из-за необходимости лгать ей. Не хочу разочаровывать ее и злоупотреблять доверием. Но это экстренный случай. Я нужен сестре, если еще не поздно. Тамсин поймет. Уверен, она бы попробовала меня остановить, если бы узнала, что я задумал. Но рано или поздно она поймет. Я лишь надеюсь, что все-таки раньше. Ведь без мамы у Джинни не осталось никого на этом свете, кому можно доверять. С ним она не в безопасности. Кроме меня, никому неизвестно, каково это – оказаться в его власти. Я не могу допустить, чтобы с Джинни что-то случилось.

Снова сажусь в машину. Гуглю в смартфоне «начальная школа Ардена». Остается надеяться, что Джинни не ходит в другую школу.

Пока не знаю, как осуществить новый план, для сестры я, скорее всего, незнакомец. Но выяснить, в какой школе она учится, уже хорошо.

Арден – маленький городок, в котором даже не определить центр. В отличие от Перли, где в центре полно студентов, которые наводняют кафе и бары, здесь главная достопримечательность – гигантский Walmart[23] на въезде в город. Напротив – заброшенная на вид закусочная, в которой нет ни души.

Чтобы добраться до начальной школы, я проезжаю словно вымершие жилые районы. Большинство дешевых модульных домов в хорошем состоянии, но очевидно, что Арден не процветает.

Начальная школа представляет собой одноэтажное вытянутое здание, больше похожее на грузовой контейнер, чем на дом. Школьный двор огорожен высоким проволочным забором. Я паркуюсь на противоположной стороне улицы. Теперь остается только ждать. Когда обычно заканчивается учебный день в начальной школе? Не могу вспомнить. Годы тюрьмы будто стерли воспоминания о нормальной жизни. Либо я сам вытеснил их из памяти.

Набираю Малику сообщение с извинениями. Мне придется еще ненадолго задержать его машину. Также пишу ему, что все в порядке. Потом сообщаю Тамсин, что у меня все хорошо и я скоро с ней свяжусь. Чувствую себя козлом, потому что не могу поделиться своими планами. Но это единственно верное решение. Нельзя впутывать ее в эту историю.

После примерно двух часов ожидания к стоянкам начинают подъезжать школьные автобусы. И перед школой паркуется все больше родителей. Это может означать только одно: занятия скоро закончатся. Я выхожу из машины, потому что из-за автомобилей мне стало хуже видно школьный двор. Стараюсь выглядеть так, будто забирать младшую сестру из школы – мое обычное занятие. Я не хочу привлекать к себе внимание. На мгновение меня охватывает тревога, что он тоже может быть где-то здесь. Но затем мне приходит мысль, что его никогда не заботила семья. Оглядевшись, я действительно нигде его не вижу.

Встаю у забора чуть в стороне, опускаю глаза и стараюсь ни с кем не встречаться взглядом.

Когда двери школы наконец распахиваются, наружу устремляется поток детей. Поднимается невероятный шум и суета.

По пути на улицу классы перемешиваются. Я высматриваю детей приблизительно того же возраста, что и Джинни. Но в толпе они выглядят одинаково. Вся возня длится минут пятнадцать. Затем школьные автобусы отъезжают один за другим, а родители разбирают своих детей. На меня наваливается тяжесть, потому что Джинни среди них не оказалось. Закрываю глаза и вздыхаю. Значит, она все-таки учится в другой школе. Я решаю, что лучше будет еще раз связаться с Анджелой и попросить у нее адрес, но вдруг школьная дверь открывается.

Оттуда выходит маленькая девочка с двумя русыми косичками и в очках, и у меня чуть не останавливается сердце. Это она. Моя младшая сестра. Никаких сомнений. Конечно, раньше она не носила очки, да и в целом она изменилась, но это она. Малышка медленно шагает по дорожке от дверей школы к улице. Внезапно останавливается и наклоняется за чем-то. Срывает цветок и засовывает его себе за ухо.

Замечаю, что у нее развязался шнурок на левом ботинке, но ее это, кажется, совершенно не беспокоит. У нее мечтательный вид. Во всяком случае, она никуда не спешит.

У меня подпрыгивает сердце. Хочется подбежать к ней и заключить в объятия. Как же я рад видеть, что с ней все хорошо. Что она здорова. Что он ее не сломал, хотя она и выглядит очень худенькой. Но понимаю, что было бы безрассудно объявиться сейчас перед ней. Так я наверняка бы ее напугал, а этого любой ценой надо избежать.

Она подходит ближе, и я вцепляюсь руками в сетку забора. Проволока больно режет пальцы, но это единственная возможность наблюдать за ней и не позволить себе ее окликнуть.

Когда между нами остается несколько метров, Джинни поднимает голову и видит меня. Я пытаюсь улыбнуться, но не уверен, что мне это удается.

– Кого ты ждешь? – спрашивает она и направляется ко мне вдоль внутренней стороны забора.

Мне приходится откашляться, потому что в горле совсем пересохло.

– Я последняя, – говорит малышка, останавливаясь передо мной. – Вообще-то, я всегда последняя.

От звука ее чистого детского голоса у меня замирает сердце. Он звучит не так, как раньше, но по-прежнему знакомо. Я присаживаюсь перед ней на корточки.

Неожиданно она закрывает рот ладонями и округляет глаза. Я вздрагиваю, оглядываюсь, ожидая увидеть за спиной его, но там никого нет. Мы совсем одни. Я поворачиваюсь к Джинни, и все сомнения исчезают. Она смотрит на меня. Глаза у нее – если такое возможно – распахиваются еще шире, и мне становится страшно, что они вот-вот вылезут из орбит. Нижняя губа дрожит, в глазах блестят слезы. Я сбит с толку. Она меня боится? Я сделал что-то, что ее напугало?

Маленькая ладошка дотрагивается до моих огрубевших пальцев. Джинни вытирает слезы рукавом, а потом мотает головой, так что косички разлетаются в стороны.

– Ты Рис, – говорит она, и у нее на губах расцветает улыбка. – Ты мой старший брат. Ты пришел.

– Что? – растерявшись, выдыхаю я.

– Мама сказала, что ты придешь. Перед тем, как умерла. Она сказала, что, когда мне будет десять, ты придешь. – Она широко мне улыбается.

Отпустив мою руку, оббегает забор. Я понимаю, что у меня подгибаются ноги, и опускаюсь на колени. Джинни мчится ко мне, я раскидываю руки, и она прыгает в мои объятия. Я крепко ее обнимаю. Чувствую, какая она костлявая, чувствую ее маленькое сердечко, которое колотится у моей груди, пока мое взрослое израненное сердце грозит выскочить из грудной клетки или взорваться. Я так долго ждал момента. Чтобы снова обнять Джинни.

– Ты отведешь меня домой? – спрашивает она.

Сдавленным голосом отвечаю:

– А ты хочешь?

Сестренка пожимает плечами.

– У тебя тоже есть дом? – интересуется она.

– Да, – говорю я. – Но он не в Ардене.

Вот мой шанс. Непохоже, что ей хочется домой. Кажется, со мной ей вполне комфортно. Поэтому я предлагаю:

– Давай покатаемся?

– У тебя есть машина? – У нее расширяются глаза.

– Вон там, – отвечаю я. Беру ее за руку и вздрагиваю. – Но ты ведь знаешь, что нельзя вот так уходить с чужими людьми, да?

Джинни смеется:

– Конечно, знаю. Только ты же не чужой.

Меня охватывает облегчение. Впрочем, я также и удивлен. Как она может говорить, что я не чужой, если мы не виделись столько лет? Вряд ли она помнит жизнь со мной.

– Как ты меня узнала? – задаю ей вопрос.

– По фотографиям в мамином ящике, – объясняет она, и у меня сжимается сердце. – Иногда мы тайком их рассматривали. У тебя теперь есть борода. – Последнее – констатация факта.

– Да, наверное, стоило побриться, – говорю я и провожу рукой по отросшей щетине.

– Мама сказала, что ты должен был уехать и нам надо подождать, пока мне исполнится десять лет. Но потом она умерла. Мне было очень грустно. Но я знала, что ты приедешь.

От ее слов