их смогла не сразу, переживала произведенное впечатление. Ещё в состоянии не пережитого волнения, меня развернули, и едва ощутимо шлепнули по ягодицам.

— Иди, собирайся. Я поговорю со Славой.

Это было так странно, когда мужчина делал, что хотел. Не в плане спонтанных отъездов, проведения вечеров с друзьями, поздних возвращений домой, а когда он делал то, что хотел, то, что пообещал, решал насущные проблемы, словами и действиями. Это здорово подкупало.

Не знаю, что Глеб сказал Вячеславу Максимовичу, но тот даже недовольства никакого не выразил по поводу моего ухода с работы. Напротив, улыбался так восторженно, услужливо, что мне стало не по себе. Меня словно в аренду дорогому гостю передали, и не спрашивали, что он собирается со мной делать. Меня это царапнуло, но я вовремя себе напомнила, что я тоже не по большой, чистой любви здесь нахожусь. У меня есть цель. Наверное, и у Глеба она есть. Какая-то определенная цель…

От этой мысли хуже всего, если честно. Мы оба перестаем мне нравиться.

В Нижний Новгород мы отправились вчетвером. Мы с Глебом, и Вадим с Яной. Две другие девушки остались в доме, их мнения — хотели бы они поехать, никто не спросил. Перед отъездом приказали не творить всякой ерунды, сидеть в доме тише воды, ниже травы. Спорить никто стал, даже канючить не стал. Чем больше я наблюдала за отношением Вадима к своим подружкам, тем противнее мне, если честно, становилось. Не хотелось пополнить их ряды. Захотели — взяли в поездку, захотели — позабыли на некоторое время.

Но меня взяли. Не знаю, для чего, не знаю, что меня ждет сегодня, я смотрела в окно машины, когда мы покидали город, и думала о том, что поступаю неправильно. Изнутри меня гложет чувство вины. Я уезжаю из города с другим мужчиной, я не предупредила мужа, я даже телефон отключила. Только маму предупредила короткой смс-кой, что до завтра буду без связи. Я еду в Нижний Новгород, судя по всему, судя по своему предчувствию, совершать глупости.

Глеб с Вадимом сидели впереди, о чем-то лениво переговаривались, негромко играло радио, а мы с Яной устроились на заднем сидении. Молчали. Просто потому, что говорить нам было не о чем. Яна не отрывала глаз от экрана своего айфона, а я смотрела в окно, и только время от времени смотрела на кожаный портфель Глеба, который лежал на сидении, как раз между мной и Яной. Глеб так небрежно положил его на заднее сидение, а я без конца думала о том, что в моей сумочке, что я держу на коленях, лежит флешка, переданная мне Югановым-старшим.

Вадим вдруг обернулся ко мне с переднего сидения, весело и внимательно ко мне присмотрелся, а затем подмигнул. Всё это выглядело комично и как-то не по делу. Словно он до этой минуты моего существования вообще не замечал.

Оказалось, что и, правда, не замечал.

— Давай знакомиться, красавица. Меня Вадим зовут.

— Наташа, — представилась я. И решила напомнить: — И мы с вами знакомы.

— Серьезно?

— Да. Познакомились, когда наш охранник вас пьяного из лодки извлек. И потом тоже виделись. Но вы всегда были… как бы выразиться… в алкогольном дурмане. Наверное, поэтому меня и не запомнили.

Вадим от моих слов нахмурился, а вот Глеб засмеялся.

— Так его, Наташ, так.

— Какая-то она дерзкая, Глеб, — вроде как пожаловался Кабанов другу.

А Глеб кивнул, я видела из-за высокой спинки сидения.

— А я люблю дерзких. С ними веселее.

— Остановимся кофе попить?

Спорить никто не стал, Глеб вскоре притормозил у одного из придорожных ресторанов. Обернулся ко мне, его взгляд, пристальный и какой-то игривый, тревожил мою душу, и я ничего не могла с этим поделать. Хладнокровно и бесстрастно у меня не получалось относиться к ситуации. Или не к ситуации, а именно к Глебу.

— Взять тебе кофе? — спросил он.

Я засмотрелась в его глаза на секунду дольше, чем нужно было. Потом кивнула, глупо, но счастливо улыбнулась. Эта улыбка в эту минуту была как раз кстати.

— Капучино.

Они с Вадимом вышли из машины, и вдруг Яна тоже засобиралась прогуляться.

— Скажи мальчикам, что я на минутку, — пропела она, захлопывая за собой дверь. Я кивнула, и вдруг поняла, что осталась в машине совершенно одна. Сделала несколько вдохов один за другим. Затем посмотрела на портфель. Это был отличный шанс. Возможно, единственный, который представится.

Как же я ненавидела себя в тот момент, когда трясущимися от волнения пальцами, старалась побыстрее открыть замок на портфеле. Когда заглядывала внутрь, шарила рукой по кармашкам и отделениям, при этом, не отрывая напряженного взгляда от дверей ресторана, за которыми недавно скрылись Глеб с Вадимом. Я шарила, шарила в портфеле, но ничего похожего на флешку не находила. Пришлось заглянуть, немного вытащить папки с документами. Их было достаточно много, одну из папок я приоткрыла. На глаза попалась гербовая бумага с надписью «Доверенность», много текста, мой взгляд бегал по строчкам, но мозг с трудом обрабатывал информацию. Название нашего завода, имена и фамилии, какие-то цифры, таблицы. Но флешки в портфеле не было. Я еще раз ощупала все карманы и отделения портфеля. Оставалось только чертыхнуться.

Я едва не пропустила тот момент, когда мужчины вышли из ресторана. Кажется, отвлеклась всего на мгновение, а когда подняла глаза, поняла, что Вадим и Глеб уже направляются к машине. Я судорожно закрыла портфель, защелкнула замок, поняла, что не дышала, кажется, последние несколько минут, а пальцы ледяные и трясутся.

Глеб с приятной улыбкой протянул мне стаканчик с кофе. А ещё маленькую шоколадку.

— Чтобы вкуснее было, — сказал он.

А мне буквально пришлось выдавить из себя ответную улыбку.

— Спасибо.

— Из-за чего ты переживаешь? — спросил меня Глеб.

— Переживаю? — решила удивиться я. Всеми силами старалась не выдать своего душевного состояния, улыбалась, участвовала в разговоре, если он возникал (с Вадимом и Яной трудно было о чем-то говорить, если честно), но, видимо, попытки мои были не слишком удачными. Как только мы с Глебом остались наедине, он тут же задал мне этот вопрос. К этому моменту мы успели приехать в Нижний Новгород, и даже в гостинице заселиться. Что, кстати, тоже не поспособствовало моему успокоению. Потому что забронировано было два номера,