И его бледное, очаровательное лицо в самом деле подернулосьдымкою печали.

“Что это он так переживает? — невольно ухмыльнулся Алексей:очевидно, воздух распутства, которым все было пропитано в этом уютном бело—розовом, как и сама хозяйка, будуаре, невольно сделал его бесстыдным. — Явилсяк милашке, а она нынче в нечистых днях?”

— Поверьте, я на все готова, на все, — прошептала хозяйка. —Однако что же я могу в нынешнем моем состоянии?

“Ну, точно! — уверился Алексей в своих физиологическихподозрениях. — Беда, ничего аббатику нашему не отломится, придется сыскать себепод пару какую — то монашенку!”

Однако при следующих словах княгини Eudoxy он насторожился:

— Вы же знаете, что к помощи мужа я в сем деле прибегнуть немогу. Он утратил все свои полезные знакомства! Единственный человек изпридворного окружения, с которым он поддерживает связь, это граф фон дер Пален,вот и завтра муж ждет его к себе, однако графу, как я понимаю, меньше кого быто ни было следует знать о проекте его преосвященства…

— Подумайте выше, сударыня, — усмехнулся аббат. — Неужели выдумаете, что святой отец Губер, который, конечно же, весьма умен и уважаем мноюи всеми братьями, мог в одиночестве измыслить столь величественное предприятие?Конечно же, к проекту сему приложили, руки и другие… так что говорите смело: “опроекте его святейшества” — и не ошибетесь!

— Не уж то и сам святой отец, сам папа… — пробормоталаEudoxy и умолкла, словно священный трепет сковал ей уста.

Флориан значительно наклонил голову:

— Вот именно. И вы, безусловно, правы: граф фон дер Пален —категорически неподходящая кандидатура. Скажу больше — мы полагаем его основнымкамнем преткновения на нашем пути к сердцу молодого императора.

—Убийца его отца… фу! И оставить его на первых должностях встране? — возмутилась Eudoxy. — Как это гадко, пошло!

— Да бросьте, дочь моя, — усмехнулся Флориан. — Зачемнавешивать на репутацию юного государя все эти словесные рюши? Мы-то с вамипрекрасно знаем, что без одобрения Александра Пален и шагу не сделал бы. Гласноили негласно, однако одобрение сие было получено.

— Гласно или негласно? Раньше вы выражались определеннее, выговорили, что Пален имел на свои действия полное одобрение Александра,выраженное в письменном виде!

— Имел. А что проку? Со смертью, нет, скажу определеннее, субийством генерала Талызина мы утратили все наши преимущества.

— Значит, это письмо…

— Вот именно. Оно исчезло, хотя находилось в тайнике, окотором знали только сам генерал и ваш покорный слуга. — Аббат картинно уронилголову, словно заправский гусар, и Алексею даже послышалось щелканье каблуков.— Но, получается, знал и кто-то еще… к нашему великому прискорбию!

Генерал Талызин был истинным сыном нашей святой католическойцеркви. Он сумел перехитрить самого Палена и каким-то непостижимым образомзавладел письмом великого князя, определенно подтверждающим его главенствующуюроль в перевороте. Да, окажись это письмо сейчас в руках графа Палена, ему непришлось бы трепетать за свою участь!

— А.он трепещет? — оживленно спросила Eudoxy. — Неужели? Выполагаете, настанет-таки час, когда это чудовище с ледяными глазами исчезнет изПетербурга?

— Мы делаем все, что можем, — скромно кивнул отец Флориан.

— Конечно, если бы не вдовствующая императрица, наши позициибыли бы весьма слабы. Она очень умело сеет рознь между государем и егоближайшим советником. Александр хороший сын. Он чувствует свою вину, чувствует,что мать знает о его виновности…

— О, конечно, эта лицемерка делает все возможное, чтобыусугубить его чувства, — ехидно перебила Eudoxy, — однако мне точно известно,что графиня Баденская, увидав Марию Федоровну, не могла прийти в себя, увидевее такой радостной.

Ведь едва закончились первые шесть недель траура, как онаснова стала присутствовать на придворных приемах. Велела нарисовать свойпортрет в глубоком трауре, потом отпечатать с него гравюры, — и раздаривала ихвсем, кому могла, словно дешевая актерка.

Она теперь живет в Павловске и держит там двор. Устраиваетбольшие приемы, прогулки верхом, в которых всегда сама участвует, завтраки,ужины в саду… Она и не скрывает, что наслаждается жизнью.

Причем живет Мария Федоровна так широко и весело, как не могласебе позволить при своем скупердяе — муже. Да и она сама никогда не отличаласьширотой натуры. Что вы хотите, немка! Знаете, она была до того бережлива, чтоприсвоила себе все платья, оставшиеся от императрицы Натальи, первой женыПавла, потребовала у камеристки даже башмаки покойной!

Алексей ощутил, что от трескотни Eudoxy у него, началакружиться голова. Видимо, то же самое испытывал и аббат Флориан, потому что онвдруг резко наклонился вперед, потом откинулся назад, сверкнул своимипрекрасными черными очами и почти угрожающе приказал:

— Довольно, сударыня!

Eudoxy замолкла, словно подавилась собственным языком. “Экаон ее вышколил! — не мог не восхититься Алексей. — Умеет их брат католик сженским полом обращаться, что и говорить, умеет!”

— Меня не интересуют сплетни такого рода, — тихо, но сощутимой, тщательно сдерживаемой яростью заговорил отец Флориан, — тем пачекогда речь идет о вдове человека, который был истинным отцом, надеждой и опороюдля нашего ордена в России.

Сейчас, после его смерти, мы осиротели. Мы уходим сзавоеванных рубежей, волей-неволей оставляем их один за другим. Вспомните:Павел погиб 11 марта, а уже 13-го Александр первый раз появился в обществе безмальтийского креста.

А граф Пален снял его днем раньше. Нетрудно понять, откудаветер дует. Только на Адмиралтействе еще некоторое время развевался наш флаг,однако и он вскоре был снят. Молодой император отменил изображение мальтийскогокреста в российском государственном гербе, он не предпринимает никаких попыток,чтобы вернуть Мальтийский архипелаг иоаннитам.

Мне доподлинно известно, что готовится указ, в котором будуттакие бесповоротные слова: “После смерти командоров ордена Св.ИоаннаИерусалимского наследники их не наследуют звания командоров ордена и не носят знаковордена, по тому уважению, что орден в Российской империи более не существует”.

Заковыристо, однако вполне понятно: более не существует. Аведь мальтийские рыцари существовали не сами по себе. Они были тем троянскимконем, с помощью которого в Россию пришли мы. И вот теперь…