– Ну да, – начала я растолковывать, – Сомс ее сам не съел, апринес Мане, в благодарность, потом я одна осталась, а он, призрак, по залуносился, Хучик его испугался.

– Ничего не понимаю! – взревел врач. – А это кто – Сомс иХучик? Тоже дети банкира Сыромятникова?

– У моего папы звери не рождаются, – рассердилась полностьюоклемавшаяся Леля. – Сомс – кот, а Хуч – мопс, странно только, что их тутсейчас нет.

– Я их не пустила, – ответила Маня, – думала, врачупомешают, все в зале: Банди, Снап, Жюли, Черри, Хуч, Сомс, Клеопатра и Фифина.

– Это столько собак? – протянул врач, косясь на меня.

Представляю, что он расскажет коллегам, вернувшись сдежурства! Был на вызове ночью в книжном магазине, где директриса била поголове «Историей цивилизации» привидение, а вокруг ходила стая собак.

– Сомс, Клеопатра и Фифина – кошки, – сказала Леля.

– Госпитализировать будем?

– А надо? – испугалась я.

– Я обязан предложить, если вызов в общественное место.

– Но мы тут живем! – воскликнули девочки.

– Так как? – надулся доктор.

– Никуда не поеду! – завопила Леля. – У меня ничего неболит!

– Если у обезьяны сотрясение мозга, ее тошнит, – с умнымвидом заявила Маня. – Лелька, тебя мутит?

– Я не мартышка, – обиделась Леля.

– Да уж, человек больше по строению на свинью смахивает, –сообщила я.

– Вот что, – разозлился доктор, – хватит, мы уезжаем. Ничегострашного с девочкой нет, шишка только вскочила, тепло приложите.

– Ну сказали! – возмутилась Маня. – Холод надо!

– Ты профессор? – обозлился врач.

– Нет, – с достоинством сообщила Маруся, – только еслиобезьяна ушиблась, надо лед класть.

– А человеку тепло!

– Лед и мазь «Троксевазин», чтобы синяка не было, – стоялана своем Маня.

– То-то твоя подруга обрадуется, когда ты ей по волосамжирную мазь развозюкаешь. Грелку на темя!

– Пузырь со льдом!

– Мишка, бери чемодан, и уходим от психов!

– Сам ты только с одной гирус ректум в голове, – возвестилаМаруся, в пылу спора забыв о всяких приличиях.

– А вот мы сейчас в милицию позвоним! – рявкнул фельдшер, повиду чуть старше Маруси. – Вызвали по ерунде, да еще материтесь!

– Ой, не могу! – захохотала Маня. – Он не знает, что такоегирус ректум, двоечник! Это же самая большая извилина, которая делит мозг надва полушария.

– Ну, – ехидно заметил врач, – я вижу, тут собралисьсплошняком Гиппократы, уходим.

Мы не стали их останавливать. Громыхая железным чемоданом,бригада вышла в зал.

– Леля, прости, – завела я, и тут раздался дикий вопль, лайи грохот.

Мы с девчонками выскочили в торговый зал и увиделиразбросанные кругом справочники, энциклопедии и книги по домашнему хозяйству.Доктор стоял на высоком прилавке, фельдшер вскочил на огромный стеклянныйаквариум.

– Что случилось? – возмутилась я.

– Там, – проблеял доктор, – там собака Баскервилей…

Я глянула в ту сторону, куда указывал врач.

– Это наши питбуль и ротвейлер, идите наверх, мальчики.

Снап и Банди повиновались и легко взбежали по лестнице.

– Просто ужас, – сообщил врач, слезая с прилавка, – давай,Мишка, скорей отсюда!

Фельдшер кивнул и оперся рукой о крышку гигантскогоаквариума.

– Осторожней! – крикнула Маня.

Но было поздно, парень взвизгнул, крышка упала на пол иотчего-то не разбилась, а юноша оказался в воде.

Аквариум стоит в торговом зале исключительно для красоты. Оногромен, если я прислонюсь к нему спиной, то голова не достанет до верхнегокрая. А во мне все-таки метр шестьдесят. Внутри плавают всякие рыбки, ползаютулитки и вьются растения. Многие покупатели замирают около этого монстра, адети просто визжат от восторга. Аллочка говорила, что Лена оставила от прежнегомагазина всего две вещи – аквариум и большой глобус на подставке. Причем моязаместительница, проработавшая на одном месте больше двадцати пяти лет,уверяла, что «банка» якобы старинная и ей нет цены. Чистить аквариум нанимаютспециалиста, это трудоемкий процесс. И вот теперь Миша оказался в воде.Кое-как, побарахтавшись, он встал на ноги.

– Выньте меня отсюда, – взмолился фельдшер.

Доктор довольно сердито сказал:

– Все вы виноваты!

– Нас тут вообще не было! – возмутилась я.

– Вот именно, развели псарню в общественном месте!

– Они добрые, – влезла Маня.

– Да выньте меня, – чуть не плакал Миша, – я сейчас утону!

– У тебя голова над водой торчит, – отрезала Леля.

– На цыпочках держусь, а если опускаюсь, смотрите…

Фельдшер встал на полную ступню. Мы увидели над воднойгладью только его глаза.

– Давай руки, – велел доктор.

Мишка вытянул конечности.

– Ну и как вы его предполагаете вытащить? – поинтересоваласья. – Как он вообще на аквариум залез, а?

– Не знаю, – ныл Мишка, – как этих чудищ увидел, прямовзлетел по стенке вверх. Жуткие звери! Глаза горят, зубищи с мою руку, языкикак лопаты, прямо тряслись, сожрать хотели. А одна от нетерпения даже выла такстрашно: о-о-о!

Я фыркнула. У страха глаза велики. Вот идиот! Да наши собакимогут лишь зализать до обморока. Зубы у них и впрямь впечатляющие, но Снап иБанди пускают их в ход только когда едят, языки, на мой взгляд, у нихсовершенно нормальные, во всяком случае, у коров они больше, но ведь никто нетеряет голову от ужаса при виде буренки, а тряслись пит и ротвейлер только поодной причине, они очень энергично работали хвостами, приветствуя двух дураков,решивших спастись бегством от замечательных собачек. Банди, естественно, пел.Наш питбуль в момент особой радости, при виде дорогих гостей или тарелки соладушками, издает высокий горловой звук: о-о-о! А потом бросается к вам совсех лап, чтобы получить свою порцию ласки!