Но не подумайте, что мне так уж хотелось это делать. Толькокогда было очевидно, что игра на самом деле стоит свеч. Не понимаю, какимобразом Грете удалось учуять во мне такие способности. И тем не менее учуяла.Нет, ей не было известно, что я уже отправил на тот свет двух людей. Но онадогадывалась, что идея организовать убийство меня не испугает и не расстроит.

— Так что же, Грета? — спросил я.

— Могу тебя познакомить с одной из богатейших невестАмерики. Я нахожусь при ней вроде как в услужении. Живу в ее доме. И она ко мнеочень прислушивается.

— По-твоему, она снизойдет до такого человека, как я? —спросил я. Я ни на секунду не мог в это поверить. — С чего это богатая девица,которая может выбрать любого красивого и обаятельного парня, заинтересуетсямною?

— У тебя тоже обаяния хоть отбавляй, — заметила Грета. —Девчонки к тебе липнут, верно? Я усмехнулся и сказал, что это правда.

— Романы она до сих пор не заводила. За ней слишком зоркоприсматривали. И разрешали встречаться только с молодыми людьми из определенныхкругов — с сыновьями банкиров или миллионеров. Ее готовят к солидному браку ссостоятельным человеком. И боятся, что она может встретить какого-нибудьсмазливого иностранца, который, естественно, захочет прикарманить ее деньги. И,естественно, именно к таким авантюристам ее и тянет. Они непривычны для нее,она таких никогда не видела. Тебе придется разыграть перед ней целый спектакль.Ты должен будешь влюбиться в нее с первого взгляда и поразить в самое сердце!Ну это-то совсем просто. За ней еще никто по-настоящему не ухаживал. Я имею ввиду, по-мужски. Так что дерзай, у тебя все шансы.

— Надо попробовать, — осторожно сказал я.

— Мы могли бы все хорошенько продумать, — воодушевляла меняГрета.

— А потом вмешаются ее родичи, и все будет кончено.

— Нет, не вмешаются, — сказала Грета. — Не вмешаются, потомучто не будут об этом знать. А когда узнают, то будет поздно. Ты к этому временивтайне женишься на ней.

— Вот, значит, что ты затеяла?

Потом мы обговорили задуманный нами спектакль, так сказать,распланировали мизансцены. Естественно, примерные, учитывая неизбежностьимпровизации. Грета вернулась в Америку, но мы с ней переписывались. А япродолжал скакать с одной работы на другую. Написал ей про Цыганское подворье ипро мое желание его заполучить, на что она ответила: лучшей декорации дляромантической истории просто и не придумаешь. Мы скорректировали наши планытак, чтобы моя встреча с Элли произошла именно там. Грете предстояло настроитьЭлли на боевой лад: покупка дома — непременно в Англии, уход из семьи, кактолько она станет совершеннолетней.

Дело пошло, Грета оказалась великой мастерицей плестиинтриги. Я вряд ли сумел бы так лихо все закрутить, но не сомневался, что своюроль сумею сыграть как надо. Я всегда любил кого-нибудь из себя изображать. Воттак все и получилось. Так я и встретился с Элли.

Забавно все это было. Безумно забавно, потому что, конечно,во всех моих действиях всегда был элемент риска — того и гляди, дело сорвется.Особенно меня пугало, что мне придется встретиться с Гретой. Предстояло вестисебя так, чтобы ни единым взглядом не выдать себя. Я старался не смотреть нанее. Мы договорились, что самое лучшее — сделать вид, что она мне не нравится,что я ревную к ней Элли. Я играл свою роль без единого промаха. Помню день,когда она приехала к нам. И как однажды мы инсценировали ссору — ссору, которуюЭлли должна была слышать. Не знаю, не перестарались ли мы. Вроде нет. Иногда ябоялся, а вдруг Элли догадается, но, по-моему, она так ничего и не поняла Хотяне знаю. Правда, не знаю. Иногда Элли ставила меня в тупик.

Притвориться влюбленным в нее мне ничего не стоило. Она былатакой милой, такой прелестной. Я, правда, иногда ее побаивался, потому чтоиногда она поступала так, как считала нужным, не предупредив меня. Я и недогадывался, что ей кое-что обо мне известно. Но она любила меня. Да, любила.Порой и мне казалось, что я люблю ее…

Конечно, совсем не так, как Грету. Я был целиком во властиГреты. Она обладала необыкновенной женской притягательностью. Я сходил по ней сума, с трудом себя сдерживал. Элли же была совсем другой. Но с ней я чувствовалсебя счастливым, как ни странно это звучит теперь. Очень счастливым.

Я рассказываю об этом, потому что именно такие мыслипосетили меня в тот вечер, когда я вернулся из Америки и был на седьмом небе.Ведь я добился всего, о чем мечтал, несмотря на риск, на опасность, несмотря нато что совершил очередное убийство, в чем откровенно признаюсь!

Да, тут потребовалась хитрость. Не раз меня одолевалисомнения, но я понимал, что никому не догадаться, как мы это проделали. Теперьвсе страхи были позади, и я шел на Цыганское подворье — совсем как в тот день,когда впервые прочел объявление на стене и отправился поглядеть на руиныстарого дома. Дорога поднималась вверх, вот и поворот…

И тут я увидел ее. Элли, я хочу сказать. Как только я вышелиз-за поворота в том месте, где случались автокатастрофы. Она стояла там же,где стояла тогда, — в тени разлапистой ели. Там же, где стояла в тот раз, когдачуть испугалась, увидев меня, и я испугался, увидев ее. Именно там мыпосмотрели друг на друга, а потом я подошел и заговорил с ней, играя рольмолодого человека, влюбившегося с первого взгляда. Сыграл вполне удачно. Я жеговорю, что из меня вышел бы неплохой актер!

Но сейчас я вовсе не ожидал ее увидеть… Да и как я могсейчас ее увидеть? Но я ее видел… И она смотрела.., смотрела прямо мне в лицо.Только на этот раз взгляд ее был таким, что мне стало страшно. Очень страшно.Она смотрела так, будто не видела меня. Да, собственно, я ведь знал, что ее тамнет. Я знал, что она умерла, — но видел ее. Она умерла, ее тело покоится накладбище в Соединенных Штатах. И тем не менее она стояла под разлапистой елью исмотрела на меня. Нет, не на меня. У нее был такой вид, будто она ждала меня, ив ее лице светилась любовь — та самая любовь, которую я увидел однажды, когдаона, легонько трогая струны, спросила: «О чем ты задумался?», а я вместо ответасказал: «Почему ты спрашиваешь?» И она ответила: «Ты смотришь на меня так,будто любишь меня». И я произнес какую-то глупость, вроде: «Конечно, я тебялюблю».

Я остановился как вкопанный. Я остановился как вкопанныйпосреди дороги. Меня била дрожь.

— Элли! — громко позвал я.

Она не двинулась с места. Стояла и смотрела… Смотрела сквозьменя. Вот что напугало меня, потому что я знал, что если хоть на секундузадумаюсь, то пойму, почему она меня не видит, а понимать этого я не хотел.Нет, не хотел. Я был совершенно уверен, что не хочу этого понимать. Онасмотрела туда, где я стоял, — и не видела меня. Тогда я бросился бежать. Какпоследний трус мчался я по дороге туда, где светились огни моего дома, пока непрошел охвативший меня бессмысленный страх. Я одержал победу. Я вернулся домой.Я был охотником, вернувшимся с холмов домой, к той, другой женщине, чья любовьбыла для меня дороже всего на свете, к необыкновенной женщине, которой я былпредан душой и телом.