– Ну-ка… – с пенька шустро поднялся рыжий савтоматом, подошёл к дружкам, вгляделся, озадаченно почесал затылок. –Дела, братва… Видал я такие штуки на воле, когда… Ну, не важно. Короче, «маяк»это.

– Чё? – удивился Болек.

– Хреновина, которая сигнал передаёт, чтобы тебя понему можно было найти.

– Не рация?

– Какая, к херам, рация! Эта мандула передаёт сигнал,ну типа «пи-пи-пи», его можно засечь и идти на него, как на ориентир.

– И зачем она его с собой таскает? – спросил Шурупу Угрюмого.

– А это у неё надо спрашивать. Хочет, чтобы кто-тознал, где она находится, – Так чего, нас по этой срани менты могутнайти? – в голосе Болека явственно проскочил испуг.

– Не найдут. – Шуруп поднялся, положил маяк наземлю, наступил на него сапогом и растёр, как окурок. До Карташа долетелкороткий, зычный хруст.

– На каждую умную придумку свой сапог найдётся, –загадочно высказался азиат-философ, подбросив в костёр охапку еловых ветвей,отчего пламя с шумом рвануло вверх.

– Кончай беспредельничать, Шуруп, развяжи! –Гриневский уже не лежал, а сидел на земле.

– Гляди-ка ссученный очухался! – радостновоскликнул Болек, хлопнув себя по шинельным бокам.

– Вот кого можно хоть сейчас в расход пускать, –Угрюмый вскинул автомат на плечо. – Даже нужно.

Гриневский помотал головой, глубоко вдохнул, с силойвыдохнул, сплюнул кровь и внятно произнёс, глядя на вожака:

– А Фрола не боишься, а, Шуруп? Мы ж к нему идём. И онздесь, неподалёку. Если нас не дождётся, подвесит тебя и твою кодлу за яйца бездолгого базара.

«Ага, – с некоторым сомнением подумал Карташ, –Гриня врубился в расклад и начал свою игру… Надеюсь…»

– Ты на кого хавалку разеваешь, паскуда? –угрожающе надвинулся на него Болек.

– На балде я вертел твоего парашного Фрола, –сказал Шуруп. – Да и откуда он узнает, где вы?

– А «маячок»?

– Пищалке вашей капец настал, видел?

– Видел. Только поздновато ты приборчик разломал,Шуруп. Фрол уже в курсе, где мы. И найдёт.

– Трупы он ваши найдёт, пидер!

– А хоть бы и так, – невозмутимо сказалТаксист. – Найдёт – и скоренько расшифрует, кто ему вернякзаштриховал. – Он недобро сощурился. – А доискиваться он будет, несомневайся, потому как пахнет дело такими зелёными «арбузами», что у менясамого слюни текут… Ты что, думаешь, Пугач водочкой вас поил и на кипежподнимал только для того, чтобы ты мог в рывок уйти, по тайге погулять да бабупощупать?!

Опа!

Последняя фразочка Гриневского произвела должноевпечатление. Шуруп на миг замялся и не нашёлся, что ответить. На миг забегалглазёнками. Явно испуганно!

– Фрол с блатными дело не имеет, – не очень-тоуверенно сказал он.

– Дурак ты, Фрол имеет дело с теми, с кем емунужно, – ласково сказал Гриневский, и в глазах его проявился прежнийрысиный огонёк. – И дело то – далеко не твоего ума.

– Ты мне тут кобзоном не пой, – Шуруп ажподёргивался от умственной работы. – Цирик, баба какая-то и «мужик», ктому же ссученный – на хрена, спрашивается, такая кодла Фролу понадобилась?..

– А ты подумай, подумай. Кто такую кодлу разномастнуювсерьёз принимать будет? За ссученного я на тебя не обижаюсь, Шуруп, дажеспасибо скажу: значит, хорошо я свою роль играл, если даже ты не просёк… А что«маячок» раздавил, так это уже по барабану: пацаны Фрола уже рядом…

Он врал напропалую, придумывая на ходу, но, надо отдать зэкудолжное, – врал складно, удалось ему посеять среди беглых некотороесомнение.

– Только не верти башкой, сокол ясный, – вдругуслышал Карташ за спиной тихий голос. – Сиди как сидишь.

Карташ узнал этот голос.

Или… или это уже глюки пошли?

Но галлюцинации не перерезают верёвки на запястьях, неосвобождают от пут. Галлюцинации не придерживают твои руки, чтобы они нетряслись.

Уф, всё. Свободен, мать честная! Он попробовал сжать-разжатькисти. Пока пальцы слушались плохо, двигались будто не свои, но оживали скаждым новым толчком крови. Хотелось свести затёкшие руки перед собой, аж зубысводило от хотения, – но придётся ещё малость потерпеть.

Кисть почувствовала холод металла. Карташ нащупал вложеннуюему в ладонь рубчатую рукоять, провёл пальцем по гладкой округлости ствола…

Так живительно, как подействовало оружие, наверное, на негоне подействовал бы и спецпрепарат из спецназовского арсенала, хитрая химия,заставляющего вроде бы падавшего без сил человека подниматься и часа два-тританком переть по пересечённой местности. От пистолета тело заряжалось некимтоком высокой частоты, который сугубо гражданскому человеку вряд ли знаком икоторый вряд ли уловит самая научная аппаратура, – но Карташ сейчасчувствовал и впитывал этот ток.

– Берёшь на себя дергунчика в шинели и того, у костра.Начинаешь, когда упадёт рыжий…

Невесть откуда взявшийся посреди тайги «археолог» Генаправильно высчитал самого опасного. Угрюмый с автоматом не расставался, держалего умело и, не приходилось сомневаться, откроет огонь незамедлительно. Шуруптоже растеряться не должен, но ему ещё дотянуться надо до автомата. И у кого-тозаныкан «Макаров» – про это Карташ, разумеется, забыть не мог.

Алексей услышал, что Гена отползает от дерева, шурша хвоей ипалыми листьями, покрывающими землю.

Он коснулся предохранителя – сдвинут, – нащупал скобу,положил палец на спусковой крючок. Готов.

Гриневский и беглые зэки всё ещё препирались, но Карташ невслушивался в их базары, однако они враз потеряли для него всякий смысл иинтерес.

– Чифирек готов, – известил филосов-костровой,жить которому оставалось вряд ли больше минуты.

– То дело! – Шуруп встал с бушлата, потираяладони. – Мозга прояснится, тогда и…

Едва слышный хлопок – и голова Угрюмого дёрнулась, на лбувыросло тёмное пятно. «Бесшумка», – машинально отметил Карташ,отталкиваясь от дерева. Рывком вскочил на ноги, поднял руки, сжимая пистолет,выцелил фигуру в солдатской шинели. Два раза нажал на спуск.

Дважды грохнуло, и Болек упал, нелепо взмахнув руками.

Шуруп прыгнул к своему «калашу», но в полёте был настигнутпулей, выпущенной притаившимся в зарослях «аспирантом». Вожак безжизненновытянулся на земле, так и не добравшись до автомата…

А вот костровой оказался самым сметливым и проворным. Он нестал прорываться к оружию, не стал вступать в единоборства, он вскочил иприпустил к ближайшим деревьям, чтобы нырнуть в темноту и скрыться в тайге,петляя меж стволами. Гриневский крутанулся в каком-то немыслимом акробатическомпассаже, выбросил вперёд длинные ноги и подсёк азиата-кострового. Тот рухнуллицом вниз, но тут же ловко перевернулся на спину…