Так и получилось, что осталась Катя.

Бабушка, Катя и домик. А потом родители погибли вавтокатастрофе.

— Кать, ты где?

— Я здесь.

Максим Вавилов вышел из-за камина.

Катя бросила журнал на пол и произнесла будничным тономхорошей жены:

— Ты бы поел. Приходила твоя домработница, приготовилакотлеты, сказала, что ты их любишь. Сказала, что ее зовут Таня. Еще какой-тодядька весь день косил траву за соснами.

— Это Танин муж, Петр, — зачем-то объяснил Максим. — У нихдом с той стороны участка, где центральные ворота. Мы подъезжали с другой.

— Ух ты! — восхитилась Катя. — Твоя прислуга и живет стобой! Ну все прямо как у графа Льва Николаевича! А Петр не качал тебя наруках, когда ты был маленький? А потом в Летний сад не водил?

Максим подошел и сел на пол, рядом с диваном.

— Нет, — сказал он. — Мы в Москве живем, а у нас тут Летнегосада нету! И прислуги никакой не было, пока отец не стал.., тем, кем стал.

— Ты как будто его за это осуждаешь!

— Я ему завидую, — вдруг признался Максим Вавилов. — Язавидую ему так, как нельзя завидовать родному отцу, понимаешь? И я никогда вжизни никому об этом не говорил!

Катя слезла с дивана и села рядом с ним, чтобы он понимал,как внимательно она его слушает.

— Почему завидуешь?

— Он смог все, чего не смог я! Он просто научный работник,физик! Он полжизни в лаборатории провел! А когда началась перестройка и наукакончилась, он не запил, не пропал, не сдался! Он настоящий мужик, понимаешь?! Унего была семья, и он знал, что должен ее кормить! Но ведь и кормить можнопо-разному. Можно картошку сажать, а потом продавать, а можно сделать миллионы!И он сделал миллионы! У них в институте был какой-то профилакторий, отец и дваего приятеля взяли его в аренду. Он не ел, не пил, не спал несколько лет,занимался только профилакторием! Никто не верил, что у них получится, а у нихполучилось. Через пять лет он его выкупил, продал за какие-то бешеные деньги икупил гостиницу. А потом еще одну, а теперь у него сеть отелей по всему миру, ион миллионер!

Она помолчала немного.

— А что еще он смог, чего не можешь ты?

— Он всю жизнь любит мою мать, — сказал Максим Вавилов. —Мне кажется, если бы ему не нужно было работать, он бы носил ее на руках. Ну,вот просто брал бы и носил. Он сложный человек, у него характер ужасный, новсе, что он сделал, он сделал для нее.

— Но это же.., отлично.

— Отлично, — согласился Максим Вавилов. — Только у меняникогда ничего такого не было. Я не знаю, что бы я смог, а чего бы не смог,понимаешь? И я никогда не мог так любить женщину! Я все время боюсь, что меняобманут, что она окажется какой-то не такой, что тогда я буду делать?! Я всевремя.., боюсь переплатить, а отец ничего не боится! Ему наплевать.

— Да, — согласилась Катя Самгина. — С такой моделью в головежить сложно.

— А отец не понимает, что я не могу, как он, потому что я неон!

— Ты бы ему объяснил.

— Не хочу. Я пытался, и ничего не вышло!

— Один раз пытался-то? Или два?

— Какая разница, Катя!

— Большая. Есть вещи, за которые стоит бороться. За любовь,например. Или за то, чтобы отец тебя понял. И тут глупо считаться — я с нимговорил три раза, а он все равно не понял, а в четвертый я говорить не хочу!Какая разница, сколько раз ты говорил! Нужно сказать так, чтобы он услышал! Аты подсчитываешь!..

— Ну, он меня не слышит, — заключил Максим Вавилов. — Кать,ты должна вспомнить все, по секундам, что было, когда ты нашла труп! Ну непонимаю я, зачем тебя пытались задушить! Да еще с таким риском!

Катя машинально взялась за горло. Там все еще саднило, и поночам она просыпалась от того, что ей снилось, как веревка захлестывает ее шею.

— Да ничего не было такого! Я уже все тебе рассказала. Явышла из машины, пошла к подъезду и тут увидела.., под лавкой… Я на корточкиприсела, думала, что он жив, а потом увидела наручники, и мне плохо стало.Кажется, у меня был такой.., мини-обморок.

— Что это значит?

Она улыбнулась.

— В глазах потемнело, повело как будто. Я на лавочку села.Ну, может, секунду сидела или две. А потом все прошло.

— А может, ты полчаса сидела? Или два часа?

Катя посмотрела на него с удивлением.

— Да нет, Максим, какие два часа! Это одно мгновение! Апотом я решила вам звонить, но тут мотоциклист подъехал, и я не сразупозвонила. Я ведь еще уговаривала его остаться!

— Ну да, уговаривала! Ты ему в ухо дала! — Мысль о том, чтоона дала в ухо Василию Игнатьевичу, доставляла ему удовольствие. — И никого тыне видела? Никаких особенных машин? Странных людей? Диких животных? Крокодилов?

Она засмеялась:

— Да что тебе дались эти крокодилы?! Не было никого, я жетебе говорила! Только когда я на лавочке сидела, из палатки какой-то человеквышел, постоял и опять ушел. — Она помолчала, вспоминая. — Нет, нет, не ушел!Он в машину сел и уехал, вот как! Но это было на той стороне бульвара, он комне даже не подходил!

— Так, — сказал старший оперуполномоченный. — Значит, когдаты очнулась на лавочке, на той стороне бульвара стоял человек. Так?

— Нет. Он вышел из палатки, я видела, как он шел. Он,наверное, к своей машине шел. Он просто постоял на тротуаре, прикуривал, чтоли, потом сел в машину и уехал.

— Так, — повторил уполномоченный. — Ты точно видела, что изпалатки?

— Да.

— Почему ты его не позвала на помощь?

Она виновато пожала плечами.

— Я не знаю. У меня в голове все мутилось, и тошнило, и ятоже хотела уйти, чтобы с милицией не связываться! А потом решила, что нельзяуходить.

Максим молча кивнул.

— В палатке я не был, — произнес он задумчиво. — В палаткебыл Вова Бобров, и его там уверили, что к ним никто, кроме гаишников, незаезжал и не заходил и никакого трупа они не видели. Так. Если там был какой-точеловек, это уже другая песня получается.

— Слушай, — вдруг спросила Катя Самгина, — а твой отецправда хозяин «Англии»?

— Не он один, но, в общем.., да.

— С ума сойти, — задумчиво сказала она. — А у меня тамподруга работает. Ты про нее спрашивал. Надежда. Она портье, а гостиница твоегоотца. Ужас какой-то, так не бывает! Кстати, верни мне телефон! Я тут у тебятелефона не нашла, а мне бы домой позвонить! Я, правда, Нине Ивановне денегмного оставила, и вообще она надежная, но все-таки так долго!.. И Надежде надобы позвонить, она там с ума сходит, наверное.