– Ладно, – внезапно сказалаона. – Теперь вы слушайте. Все равно они умерли. Значит, так…

Свою нежно любимую доченьку Риту ЕленаВалентиновна тащит по жизни одна. Муж исчез в непонятном направлении, оставивей после себя лишь фамилию Исаева. Где он – Елена не знает. Кто один поднималребенка, тот поймет, каково досталось Леночке. Рита с младенческих лет кочевалапо детским учреждениям. Елена и рада была бы сама воспитывать дочь, но нужнобыло зарабатывать деньги на жизнь. А работа медика, да еще в родильном доме,подразумевает суточную занятость, вот Рита и тосковала на пятидневке. Врезультате девочка получилась тихая, слабая, забитая более сильнымиодногодками, а Елена Валентиновна на всю оставшуюся жизнь приобрела комплексматери, виноватой перед собственным дитем.

В школе Рита училась плохо. Она быластарательна и понятлива, но отвечать у доски боялась, одноклассников не любила,дичилась, участия в общих забавах не принимала, а на контрольных так пугалась,что всегда получала «два».

Один раз Елену вызвали к директору. Главврачпоняла, что ее ждет крайне неприятный разговор, и, выпив успокоительное, вошлав кабинет с натянутой улыбкой. Но Богодасыср Олимпиадович повел себя более чемстранно. Сначала он угостил врача кофе, потом, посудачив о том о сем, вдругсказал:

– Рита – прелестный ребенок.

Исаева, ожидавшая услышать что угодно, кромеэтой фразы, чуть не выронила чашку.

– Очень способная девочка, –продолжал мило улыбаться Богодасыср, – тонко чувствующая, ранимая, отсюдаи двойки. Кстати, у Риточки есть все шансы получить золотую медаль. Понимаетеперспективы?

– Нет, – ошарашенно призналасьЕлена.

Директор усмехнулся.

– Медаль открывает ворота в бесплатноевысшее образование. Такие дети сдают при поступлении только один экзамен, а рядвузов принимает медалистов лишь после короткого собеседования. Кстати, еслихотите, чтобы Рита получила награду за труд и знания, начинать необходимыедействия надо сейчас, а не в выпускном классе! Насколько я понимаю, она у васодна, помощи ждать неоткуда, а вы ради дочери на все готовы! Я сумею подвестиРиту к медали.

И тут до Елены дошло, о чем идет речь.

– Сколько? – сухо спросила она.

Богодасыср замахал руками.

– Что вы!

– Но ведь не бесплатно же!

– Денег я не беру.

– Тогда в чем дело?

Директор тяжело вздохнул, встал, запер кабинети, понизив голос, произнес:

– Вы должны меня понять! Я имею сына,оболтуса и идиота! Он сделал однокласснице ребенка, у нее живот на нос скорополезет. Представляете сложности? Я директор, а за собственным отпрыскомприсмотреть не смог. Ну не стану же всем сообщать – Алексей кретин.

– Надо сделать аборт! – соблегчением воскликнула Елена. – Это пожалуйста. Никто ничего не узнает, ягоспитализирую девочку под чужим именем в отдельную палату. Вечером придет, тутже вычистим и утром отпустим, даже уроки не прогуляет.

– Мы поздно спохватились, срок оченьбольшой. Вы можете младенца убрать?

Елена Валентиновна вскочила на ноги.

– С ума сошел! Убить ребенка!

– Сядь, дура, – зашипелБогодасыср, – не о том речь, пусть живет, но не у меня дома, спиногрыз.Своих голодных ртов хватает, так еще два придут и на шею сядут.

– Девочку, наверное, станет опекать мама.

– Сирота она, с бабкой живет, а такремень, мигом сикозявку выпрет, – засучил ногами Богодасыср, – комне Алла заявится. Вот шлюха! Шум пойдет!

– И что вы хотите?

– Сдайте этого… в детдом.

– Господи, – подскочила Лена, –думаете, это так просто? Захотел и избавился? Для начала мать должна заявлениенаписать.

– Это будет, – кивнулБогодасыср, – только Алке скажите, что ребенок умер, ладно?

– Такая травма для девочки, –возмутилась Исаева.

– Ерунда, – отмахнулсяБогодасыср, – ей наплевать. Я тут с бабушкой красавицы беседовал, МариейКирилловной, так она рассказала, что внучка невесть где раздобыла лекарство,вызывающее родовую деятельность, и усиленно его пила. Только не подействовало.Значит, так, дорогая, выбирай: дочь-медалистка, а потом институт, образование,хорошая работа или вылетит твоя Рита из девятого класса с двойками. Подумай надперспективами.

И Елена Валентиновна дрогнула. Аллу Вяльскуюпоместили в клинику и вызвали искусственные роды. Врач очень надеялась, чтомладенец, родившийся недоношенным, недолго задержится на этом свете, номальчик, как назло, получился крепким, цеплялся за жизнь всеми десятьюпальчиками. Потом мрачная Мария Кирилловна принесла в кабинет Елены заявление –отказ и буркнула:

– Вдолбите в ее тупую голову, что ребенокумер! В родах.

– Но она ж отказ написала, –удивилась Исаева, – значит, считает: мальчик жив.

Бабушка скривилась.

– Я подсунула ей бумаги, сказала, что вроддомах заявление от матери на реанимацию младенца просят. Алла дура, да вдурмане еще, не читая подмахнула.

Елена заморгала, а потом, не выдержав,спросила:

– Ладно Богодасыср, он гад и мужик, но выже женщина, неужели потом совесть не замучает? Так внучку обманывать! Не жальправнука? Все ж родная кровь.

Мария Кирилловна поджала губы.

– Ты, милая, языком-то не маши, –процедила она, – о своей кровиночке думай. Действуй по плану, обо мне неволнуйся, мне в… и не к чему! Учти, кстати, нарушишь обещание, ничегоБогодасыср Олипмпиадович делать не станет!

Исаева взяла заявление. Алле она личнообъявила о кончине мальчика, а чтобы у девушки не возникло сомнений, дажепродемонстрировала ей крохотный трупик чужого ребенка. Лежала Алла в отдельнойпалате, к ней никого не пускали, все необходимые манипуляции с Вяльскойпроделывали Исаева и старшая медсестра, которой Елена Валентиновна доверяет каксебе.

Накануне выписки Аллы к главврачу пришла тихаямаленькая женщина, назвавшаяся Валентиной.

– Здравствуйте, – сказалаона, – я мать Алеши… ну… отца ребенка Аллы Вяльской. Надо бы егопохоронить.

– Кого? – испугалась главврач.

– Мальчика, – прошепталаВалентина, – вы ж его отдадите, да? Наверное, Мария Кирилловна взять незахочет, давайте я его похороню.