— Согласен. А то я не могу дождаться, чтобы сделать тебясвоей. Я ведь нетерпеливый.

— Правда? — Она поправила узел его галстука, чтобы лишнийраз прикоснуться к нему. — Я никогда не замечала.

— Чертовка, — поддразнил он нежно, затем добавил:

— Я подписал чек и отдал его Мэри. Положи его на свой счет,возьми пару выходных и займись покупкой приданого, пока меня не будет. Этодовольно крупная сумма. Ты не сможешь потратить все на одежду. Купи что-нибудьособенное в память о нашей помолвке. Драгоценности или меха.

Когда он ушел, Лорен облокотилась на стол, ее улыбка сталазадумчивой и печальной. Она вспомнила слова Мэри: «Он дает им деньги и говорит,чтобы они сами купили себе то, что понравится… ему все равно что».

Она решительно отбросила эти мрачные мысли. Возможно,когда-нибудь Ник изменится. Сейчас она счастлива тем, что есть. Она взглянулана часы. Было уже пятнадцать минут одиннадцатого, а она еще не приступала кработе.

Джек Коллинз тупо смотрел на большие круглые часы, висевшиенапротив его больничной койки, стараясь побороть слабость, которую он всегдачувствовал после уколов, необходимых перед обследованием. Часы показывалидесять тридцать. Был понедельник. Руди собирался позвонить ему, чтобы сообщитьо результатах расследования по поводу секретарши с итальянским, работающей уНика Синклера.

Как будто по мановению волшебной палочки зазвонил телефон.Со второй попытки Джек снял трубку и поднес ее к уху.

— Джек, — раздался бодрый голос, — это Руди.

Перед Джеком медленно всплыло круглое лицо и маленькиеглаза-бусинки.

— Ты проверил Деннер? — спросил он.

— Да, — ответил Руди, — все как вы велели. Она живет вхорошеньком домике в Бломфилд-Хиллз, и один немолодой господин платит за нееренту. Я поговорил со сторожем, и он сказал, что жилички там сменяются довольночасто. Последней была какая-то рыженькая дама. Старый Витворт однажды застал еес другим мужчиной и бросил. Сторож сказал, что Деннер живет тихо и спокойно. —Руди похотливо усмехнулся:

— Витворт не окупает своих денег, потому что с тех пор, какона переехала, он был там только один раз. Я думаю, что Витворт стареет и…

Джим боролся с густым туманом, окутывающим его голову.

— Кто?

— Витворт, — повторил Руди. — Филип А. Витворт. Я думаю, чтокак мужчина он больше не…

— Слушай меня и заткнись! — резко сказал Джек. — Менясобираются обследовать и поэтому вкололи сильное снотворное. Иди к НикуСинклеру и повтори ему то, что сейчас рассказал мне. Ты понял? Скажи Нику… —Сон волнами накатывал на Джека. — Скажи ему, что я думаю, это она проговориласьо деле Росси.

— Она что? Она? Да тебя же высмеют! Эта девка… — Голос Рудииз презрительного превратился в строгий и важный. — Я позабочусь об этом, Джек,предоставь все…

— Заткнись, черт тебя возьми, и слушай меня! Если Ник Синклерв отъезде, иди к Майку Волшу, адвокату корпорации, и расскажи о том, что я тебесказал. Ему, и никому больше. Затем я хочу, чтобы ты понаблюдал за ней. Еетелефонные разговоры должны быть записаны. Следи за каждым ее движением, еслинужно, возьми кого-нибудь в помощь…

Лорен сонно смотрела в пустое пространство, когда во вторникутром раздался телефонный звонок. Она была так счастлива и взволнованна, что струдом могла сосредоточиться на работе. Даже если бы она захотела отвлечься отмыслей о Нике, к чему она совсем не стремилась, то это было бы невозможно из-запостоянных поддразниваний и шуток коллег. Лорен взяла трубку и услышала тихийщелчок, который появился со вчерашнего дня.

— Лорен, дорогая, — раздался голос Филипа Витворта, — ядумаю, что мы должны сегодня встретиться за ленчем.

Это было не приглашение — это был приказ. Всей душой Лоренхотелось попрощаться с ним и повесить трубку, но она не осмеливалась. Если онаразозлит его, то он может рассказать Нику о ее двойной игре еще до того, как унее будет возможность сделать это самой. К тому же она жила в его доме, и Ник,вернувшись, будет искать ее по этому телефону. Для переезда в отель нужнопридумать правдоподобную причину, а ей совсем не хотелось добавлять еще лжи вэту путаницу.

— Хорошо, — согласилась она без энтузиазма. — Но я не могуотлучиться с работы надолго.

— От обедов в «Синко»у меня несварение желудка, —саркастически усмехнулся Филип.

От его голоса у Лорен пересохло во рту и стало труднодышать. Ей совсем не хотелось встречаться с ним наедине и слушать то, что онсобирался ей сказать. Тут она вспомнила Тони, и ей стало чуть легче.

— Встретимся в двенадцать в ресторане Тони. Вы знаете, гдеэто находится?

— Да, но забудь об этом. Ты не сможешь достать там столик,если не…

— Я сделаю заказ, — оборвала его Лорен.

Когда Лорен вошла, ресторан был набит людьми, ожидавшимисвободных мест. Тони послал ей через зал приветливую улыбку, а Доминик провел кстолу. Лорен вежливо кивнула ему, и молодой человек залился румянцем.

— Ваш столик не очень хороший, Лорен. Я прошу прощения. Еслив следующий раз позвоните пораньше, то у вас будет другой столик.

Лорен поняла, что имел в виду Доминик, когда он провел ее кстолику. Тускло освещенный холл был отделен от зала только решетчатойдеревянной перегородкой, украшенной цветами в горшках. Оттуда доносился шумголосов и смех, официанты сновали туда-сюда с кофейниками в руках.

Когда Лорен подошла к столу, Филип Витворт уже сидел,бесстрастно изучая кубики льда в своем бокале. Он вежливо встал, подождав, покаДоминик не усадит ее, а затем предложил ей бокал вина. Он выглядел оченьспокойным, сдержанным, очень… довольным, подумала Лорен, смотря на его холеноелицо.

— Ну а теперь, — сказал он, — я надеюсь, ты расскажешь, какна самом деле у вас обстоят дела с нашим общим другом…

— Вы имеете в виду сына вашей жены? — гневно поправила егоЛорен.

— Да, моя дорогая, — быстро ответил он. — Но давай не будемупоминать его имя в столь людном месте.

Воспоминания о том, как Филип и его жена обошлись с Ником,не давали Лорен покоя. Она напомнила себе, что ее Филип не обманывал, ипопыталась взять себя в руки.

— Через день или два вы сможете прочитать об этом в газетах,поэтому я скажу вам сейчас — мы собираемся пожениться.

— Поздравляю, — сказал он добродушно. — Ты уже рассказалаему о… о нашем договоре? Когда мы встретились на благотворительном балу, он,по-видимому, был еще в неведении.