евреи остановили отступающих жандармов, радовались их уходу, но никаких злоупотреблений против них не совершили, или в селе Паркова, где евреи не прибегли к насилию, хотя и носили нарукавные красные повязки (север Бессарабии)[585]. Но жандармы видели и этнических румын (называвшихся в таком контексте молдаванами), грозивших кулаками отступающим румынам и радовавшихся их уходу[586]. В немногих случаях докладывалось об агрессивных действиях со стороны «банд евреев», как например, вблизи города Бельцы, где «банда во главе с евреем Фуксом (Fux), владельцем трех машин на рынке», атаковала и разоружила отступающих жандармов, а другая «банда евреев во главе с доктором Вайсом (из коммуны Голдень того же уезда)» проявила себя подобным же образом[587]. Что же касается нападений на жандармов в населенном пункте Сынжерей, то они были разоружены «населением и судьей Агинией (Aghiniei) (этническим румыном. – В. С.), как и другими румынскими функционерами, среди которых был и Некулай Мокану (также этнический румын. – В. С.) и бессарабские адвокаты»[588].

В целом члены местной элиты (в основном этнические румыны), решившие остаться под советской оккупацией, были первыми, кто проявил лояльность новым хозяевам, возможно, потому что чувствовали, что Советы будут с большей враждебностью относиться к ним, чем к менее заметным членам местного сообщества. Кароль II записал 30 июня в своем дневнике, что все его самые мрачные предчувствия насчет Фронта национального возрождения подтвердились известиями из Бессарабии, где «многие местные члены [Фронта] проявили себя полностью большевизированными, оказавшись первыми среди тех, кто встречал советские войска с красными флагами и цветами»[589].

Несмотря на это, обобщающие доклады делили местное население на три различные группы: этнические румыны, опечаленные уходом румынских властей; предатели-евреи, которые на них нападали, унижали, избивали, убивали и грабили; и остальные меньшинства, которым мало что можно было предъявить, но которые тоже были недоброжелательно настроены к отступающим румынам. Например, командир жандармского легиона из Бельц, Ловин Скарлат (Lovin Scarlat), подчиненные которого доложили обо всех процитированных выше случаях, зарегистрированных на севере Бессарабии, вопреки их запискам сделал вывод, что «состояние духа румынского населения было очень озабоченным, зато члены меньшинств, и особенно евреи, были очень довольны новой ситуацией».[590]

Антисемитская румынская пресса сразу же обвинила евреев во всех проблемах, с которыми столкнулись румынские военные и жандармы при отступлении. Отличилось издание Николае Йорга Neamul românesc, которое 6 июля опубликовало статью знаменитого историка под заголовком «Откуда столько ненависти?», где содержались такие слова:

Множатся и растут на глазах документы и материалы, официальные акты и показания, данные под присягой.

Высокие судьи и храбрые офицеры, которые рисковали жизнью, чтобы защитить как могли отступление и исход румын, своими глазами видели бесчисленные акты жестокости, убийства невинных, забрасывание их камнями под улюлюканье [толпы].

Все эти гнусные и преступные действия совершило неистовое еврейство, чьи волны ненависти разбушевались, как будто по невидимой команде.

Откуда столько ненависти?[591]

Знаменательно, что, когда Н. Йорга писал эту статью, армия уже собирала документы, которые опровергали обобщения наподобие вышеприведенных.

Согласно докладу румынского Генерального штаба, например, от июля 1940 г., во время эвакуации потери румын составили пять офицеров, из которых двое застрелились, двоих застрелили русские, одного застрелили жандармы, «когда он бежал» (другие обстоятельства не указывались)[592]. Но отчеты прессы, подобные тому, что процитирован выше, уже создавали в стране «сильное антисемитское течение», как утверждал И. Худицэ, проехавший на поезде от Бухареста до Констанцы и слышавший разговоры пассажиров, которые обсуждали события в восточных провинциях. Во всем происходящем там они все как один обвиняли евреев[593].

И всё же нельзя отрицать, что накануне занятия регионов Советами многие евреи Бессарабии (и, возможно, Буковины) были настроены прокоммунистически и были счастливы увидеть Красную армию, вступающую на территории провинций[594]. Но выражение – зачастую вместе с другими местными жителями – просоветских симпатий в июне 1940 г. – это не то же самое, что нападения на отступающих румын, в которых обычно обвиняли евреев. Таких нападений или не было вовсе, или же было гораздо меньше, и уж конечно, отдельные случаи никак не могли оправдать антисемитскую истерию.

Несколько психологических факторов объясняют тенденцию румынской армии преувеличивать участие евреев в антирумынских манифестациях и актах насилия по отношению к отступающим войскам. Во-первых, это убеждение, что евреи были враждебными элементами, постоянно плетущими заговоры против Румынии: эта тенденция соответствовала глубоко укоренившемуся в войсках антисемитизму. Во-вторых, возмущение по поводу того, что евреи вдруг появлялись «везде и всюду», а не сидели по домам, как им полагалось согласно общественным нормам межвоенной Румынии. В-третьих, это была необходимость объяснить тот невыносимый факт, что бессарабское население, если не всё, то значительная его часть, радовалось уходу румынских войск и властей, а не сожалело об этом[595]. Следующий пример в достаточной мере иллюстрирует это последнее предположение. Командир 6-го кавалерийского полка, полковник К. Берлеску, доложил следующее:

За всё время, когда мы прошли Бессарабию от Бричан и до Прута, все сельчане вышли на обочину дороги или к опушке леса и затаились, ожидая, как хищные звери, чтобы подъехали советские танки и разоружили наши части, раздавая им все материалы, какие у нас имелись. <…> Отношение крестьян, в основном румын, оставило у нас печальную память. Они были первыми, кто, при поддержке советских танков, забрали у нас часть материалов, лошадей и багажа.

Однако немедленно вслед за этими констатациями К. Берлеску попытался свалить вину на «еврейских эмиссаров», которые якобы возбудили антирумынские чувства среди местных жителей[596]. Очевидно, что полковник К. Берлеску стал свидетелем такой реальности, которую он находил невозможной и невыносимой. Вместо того, чтобы сожалеть об уходе румынской армии и румынских властей (а в их числе и самого Берлеску), бессарабские румынские крестьяне думали о том, как поживиться за их счет, пользуясь их беспомощностью. Чтобы объяснить эту реальность, он предложил простую причину: это евреи склоняли крестьян к предательству. Майор Н. Кристеску из того же полка засвидетельствовал, что бессарабское румынское население после двадцатилетнего проживания в составе Великой Румынии при выводе румынских войск проявило полное отсутствие какого-либо национального румынского чувства и бессовестно грабило отступающие румынские войска, радуясь их унижению.

Всюду раздавались крики: «Долой цыганскую армию, долой регэцян (то есть выходцев из Регата, или Старого Королевства. – Прим. перев.), двадцать два года сосавших нашу кровь».

И всё же майор Н. Кристеску, как это позже сделает и его командир, добавил, что причиной всего этого постыдного поведения было подстрекательство со стороны евреев